Голосование. Негатив

[Проект: Фандом]

Последний день голосования.

Голосование за работы по теме «Негатив» открыто.

Голосование продлится до 25 мая.

Чтобы проголосовать за понравившиеся команды, оставьте следующий комментарий к этой записи:

Команда А - название работы
Команда Б - название работы
Команда В - название работы

Команда А - название работы
Команда Б - название работы
Команда В - название работы

Голосовать можно за три работы, по одной от разных команд. Голоса, отданные за большее или меньшее число работ, не засчитываются. За каждый голос начисляется один балл.

В голосовании не могут принимать участие юзеры без дневника, с пустым или закрытым дневником или профилем. В дневнике должно быть не менее 3 страниц записей, сделанных до 12.03.2018. В случае выявления явных виртуалов в голосовании организатор вправе ужесточить методы проверки (например, в дополнение к проверке по дневникам включить проверку IP комментариев). Сообщества и общественные аккаунты в голосовании не участвуют.

Пожалуйста, проверяйте комментарий с голосами перед отправкой!

Участники конкурса могут голосовать за работы своих команд, в том числе и за свои собственные. Голосовать от командных сообществ и редактировать уже оставленный комментарий с голосами нельзя.

В голосовании принимают участие следующие работы:

L'Otoreal

Империя наносит ответный удар
Не все вороны черные

KLance

Представь
Все будет хорошо
По закону подлости

Shiro loves Keith

Мне не хватает деревьев
Тебе стоит быть осторожней
As many times as it takes
Paleblood Moon
Попроси меня остаться
Прекрасные метки
Гончие псы
Чёртова дюжина
Торг
Депрессия
Гнев
Отрицание
Принятие
Жажда

Pidge Holt Team

Пятый модуль
Ровер бесконечности

LanceLotor

Бездна

SupermassiveBlackHole

Скованные одной цепью
Замыслил я побег

запись создана: 17.05.2018 в 00:07

@темы: Негатив, Голосование, Стадия I

---

Негатив, скетч

[Pidge Holt Team]

Название: Ровер бесконечности
Автор: Pidge Holt Team
Форма: скетч
Пейринг/Персонажи: Пидж, Ровер
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G
Тема: негатив
Примечание/Предупреждения: смерть персонажа

@темы: Негатив, G, Визуал, Команда Пидж, Стадия I

---

Негатив, арт

[SupermassiveBlackHole]

Название: Замыслил я побег
Автор: SupermassiveBlackHole
Форма: арт
Пейринг/Персонажи: Широ, Слав
Категория: джен
Рейтинг: PG-13
Тема: негатив
Примечание: жестокое обращение с разумными существами, смерть персонажа; увеличение по клику

@темы: Негатив, PG-13, Визуал, Команда Широ, Стадия I

---

Негатив, миди

[SupermassiveBlackHole]

Название: Скованные одной цепью
Команда: SupermassiveBlackHole
Тема: негатив
Форма: авторский фик
Пейринг/Персонажи: Широ/Сендак
Размер: 9078 слов
Жанр: экшн, ангст, тюремный романс
Рейтинг: R
Саммари:Коммандер Сендак впадает в немилость к императору
Примечания: АУ по отношению к каноничному побегу Широ из плена.

0.
— Мне нужен Чемпион, — сказал коммандер Сендак.
Охранник приподнял мохнатые уши, что выражало лёгкую степень тревоги. Возможно, к нему уже приходили с подобным требованием, потому он так спокоен.
— Чемпион отдыхает после боя, — начал охранник, но Cендак, оттолкнув его плечом, подошел к решетке, за которой на нарах лежал гладиатор. Тот даже не пошевелился, не открыл глаза, когда несколько галра столпились напротив.
— Послушайте, — снова попытался призвать к порядку охранник, и в голосе его уже звучала нарастающая паника, но Сендак без лишних церемоний ткнул его под ребра кулаком. Тот охнул и подавился нравоучениями.
— Открой камеру. Быстро, — велел Сендак. Охранник, щурясь от боли и сгорбившись, приложил к замку руку с растопыренными пальцами. Лёгкий щелчок — и дверь открылась.
Только тогда Чемпион зашевелился, поднял голову. Подскочил на своих нарах, когда один за другим солдаты Сендака зашли к нему, все четверо.
— Что вам нужно? — спросил он. В голосе не было страха, но нарочито смелый тон выдавал обман. Человек пытался казаться бесстрашным, о этот бесхитростный гладиаторский прием, чтобы снискать одобрение публики.
— Так это ты — Чемпион? — насмешливо спросил Крифон, самый рослый из офицеров. — И ты победил Мизакса? Что-то не верится.
Человек молчал, и это раззадорило остальных.
— Так и есть, обман, — протянул Аскол, самый жестокий из четвёрки. — Чемпион бы помешал мне сделать вот так.
Он ударил человека в плечо — грубо и быстро, без замаха, и тот отлетел к стене. Чемпион замер, ухватившись здоровой рукой за больную, уставился на нападавших широко раскрытыми глазами.
— Что вам нужно? — повторил он, и теперь в голосе можно было различить испуганные нотки. Аскол без слов шагнул к нему, ухватил за горло и поднял над собой. Человек захрипел.
— Нам нужен был Чемпион, — скучающе сказал Аскол. — Но нас обманули, парни. Нам подсунули кого-то…
Ухватив его за запястье, человек умудрился толкнуть его в грудь — и, освободившись от хватки, свалился у стены, а Аскол, пошатнувшись, еле устоял на ногах. Кашляя, человек попытался подняться, но пинок снова отправил его на пол.
— Ах ты тварь! — разъярился Аскол. — Думаешь, если ты бил разную шваль на Арене, то справишься с благородным галра?
Он пнул ещё раз, остальные присоединились к нему.
— Вы его убьете! — простонал охранник, котор Сендак оттеснил от решётки и который видел всё происходящее. — А у великого императора завтра большая церемония в честь новой победы, Чемпион должен стать звездой сражений!
— Если на Арене это самый сильный боец, ваши бои жалкое зрелище, — фыркнул Сендак.
Человек уже перестал стонать, слышны были только смешки и звук ударов.
— Вы не знаете, кто поставил на Чемпиона, — вполголоса произнес охранник. — И какие это деньги.
Голос его был еле слышным, но офицеры отступили, тяжело дыша и переглядываясь, торопливо вышли из камеры один за другим. Однако выражение их лиц было довольным, и Сендак усмехнулся.
— Мы лишь пришли посмотреть на Чемпиона, — сказал он, пристально глядя на охранника. — Никто из нас не тронул его и пальцем. Он упал со своей постели. Запомни это.
Охранник промолчал, подождал, пока посетители выйдут, и со вздохом зашел в камеру приводить в чувство избитого гладиатора.

1.
За решёткой кто-то был, Широ видел это даже в полутьме. Несколько фигур, знакомые силуэты. Один Нортак, неплохой парень — для тюремщика, конечно, а вот тот, который рядом с ним… Он узнал его по большим ушам, по массивным плечам и крупному торсу. Всё как в прошлый раз.
Широ прижался спиной к стене, уставился на вошедших широко раскрытыми глазами; дверь распахнулась, и Сендак оказался внутри. Чтобы тут же свалиться бесчувственным телом прямо под ноги Широ. Шум от упавшего тела сопровождался звоном цепи.
— Принимай соседа, — весело сказал один из гарла, а Нортак молча закрыл дверь. Взгляд, которым он одарил Широ, был откровенно сочувствующим.
Широ перевёл дыхание, осторожно подошел к лежащему на полу коммандеру галра, потрогал кончиком сапога.
Сендак застонал. Широ ткнул сильнее, потом пнул, не сдерживаясь.
— …Отставить, — пробормотал Сендак. Вяло шевельнул рукой, передвинул её и, опершись на локоть, приподнялся. Моргнул жёлтыми глазами, явно не веря им.
— Гладиатор, — буркнул он, брезгливо сморщив нос. Огляделся. — Где я?
Широ приподнял бровь.
— У меня в гостях, — сказал он и покачал головой. — Я же выиграл последний бой, зачем мне это наказание?
Сендак смотрел на него бесконечно долгое время, пытаясь понять, осмыслить услышанное. Снова моргнул.
— Нет, — прорычал он, попытался встать, шатаясь, и оперся о стену. — Нет, нет.
— Добро пожаловать к гладиаторам, — сказал Широ угрюмо. — Хотя на моё гостеприимство не рассчитывай.

2.
— Мне нужен император! Или хотя бы эта ведьма, Хаггар, позовите её! — бушевал Сендак, бил по прутьям клетки, пинал их. Широ, полулёжа на нарах и подперев голову ладонью, молча за ним наблюдал. Когда Сендак наконец выдохся и замолчал, держась за прутья и переводя дыхание, он сообщил:
— Охранник будет только через два варга — поведет меня… нас тренироваться. А во время сна обход каждые полварга.
Сендак круто повернулся к нему.
— Заткнись! Я скоро выйду из этой вонючей дыры. Эти ублюдки хотят меня испугать, сломить… — он взревел и снова ударил кулаком по прутьям. — Немыслимо, — проговорил он неожиданно спокойным голосом. — После стольких лет — как они смеют?
Он бросил злобный взгляд на Широ и снова уставился в пространство за решёткой, на пустой коридор.
— Они не знают, что их ждет, — пробормотал он.
— Зрелищный бой с участием бывшего коммандера? — предположил Широ.
Сендак круто развернулся, сунул ему под нос палец с острым когтем.
— Я — не бывший. Одна оплошность не может перечеркнуть всего, что я сделал для Империи! Император тщательно изучит все обстоятельства и поймет, что на мне нет вины!
Широ сел ровно и пожал плечами.
— Извини, не хочу вникать, за что тебя разжаловали из коммандеров в гладиаторы. Я лишь надеюсь, что для тебя скоро найдут отдельную уютную камеру.
— Меня скоро освободят, глупец, — прорычал Сендак.
Широ снова пожал плечами и, улегшись на нары, повернулся лицом к стене, а спиной к нему. Спать под возмущенные крики Сендака оказалось неожиданно приятно. Так он продремал какое-то время, потом, зевая, перевернулся на другой бок — и удивлённо уставился на Сендака, стоящего у решётки всё в той же позе. Встал, потянувшись, и пошел в туалетный угол.
Сендак с подозрением смотрел, как он стягивает через голову безрукавку, вешая на проходящую рядом трубу, а потом оголяется до пояса, приспуская трико.
— Что ты делаешь? — настороженно спросил он.
Широ смущенно кашлянул.
— Очень неудобная одежда, когда надо сделать что-то такое. Да, я же не сказал. Унитаз вот тут, где я стою, вровень с полом. Смывается самостоятельно.
— Ты собираешься отлить прямо при мне? — брезгливо спросил Сендак.
Широ молча повернулся к нему спиной, сделал свои дела и под шум очищаемого туалета снова стал натягивать трико на торс.
— Как животное, — брезгливо сказал Сендак. Вместо ответа Широ ткнул пальцем вверх и вправо, в угол комнаты, где под потолком тускло мигала камера.
— Компания у нас намного больше, чем ты предполагаешь. Моемся мы тоже все вместе в специальное время для мокрых процедур, — сказал он. — Привыкнешь.
— Я тебе уже сказал, человек, что я не собираюсь привыкать к этому! Меня лишь пытаются запугать, посадив в эту клетку, но я вижу их насквозь.
Грудь Сендака тяжело вздымалась, глаза ярко горели. Выйди он в этот момент на Арену, все гладиаторы разбежались бы в страхе.
Широ лишь снова пожал плечами, не споря с ним, опять улегся на нары и закрыл глаза. Когда вся жизнь проходит между кормёжкой, тренировками и Ареной, для отдыха надо использовать любую возможность. Даже если под боком беснуется разъярённый галра, который однажды натравил на него своих отмороженных солдат. Особенно если он беснуется сейчас.
Пусть рано или поздно Широ пожалеет, что к нему подселили бывшего коммандера, но в жизни так мало приятных моментов, чтобы не радоваться им.

3.
Он снова очнулся, когда Нортак, подойдя ближе к решетке его камеры, громко велел готовиться к тренировке.
Сендак стоял, прислонившись к стене, и казался успокоившимся. Смирившимся.
Но когда дверь открылась и Широ был готов выйти, Сендак метнулся быстрее молнии в проход.
Нортак только посторонился, как если бы отдавал дань уважения впавшему в немилость коммандеру — а за его спиной оказались охранники в шлемах и с копьями. Энергетические наконечники потрескивали и светились зловещим лиловым, и все они впились в тело бывшего коммандера Сендака. - Иди на тренировку, — велел Нортак. Широ обогнул лежащего без чувств Сендака и отправился вслед за другими гладиаторами.
Тренировка прошла как обычно, разве что один из самых огромных и свирепых (и бестолковых) гладиаторов, Коммот, спросил у Широ словно бы между прочим:
— К тебе подселили соседа, я слышал.
— Не то чтобы подселили, — осторожно ответил Широ — в этот момент он как раз отбивался от Коммота шестом, а тот размахивал своим так, что доставалось всем ближайшим гладиаторам. — Моя камера рассчитана на одного, а его просто заперли пока со мной.
Коммот улыбнулся так, что те, кто не сбежал ещё от его шеста, сбились по углам тренировочного зала.
— Отлично, — сказал он. — Когда его наконец определят куда-нибудь, я его навещу.
С последними словами он ойкнул, потому что своим шестом Широ попал ему точно между глаз. И остановился передохнуть, опираясь на палку.
— Что он сделал тебе? — спросил Широ, переводя дыхание.
В ответ Коммот оскалил все свои шестьдесят с лишним клыков.
— О, что он сделал. Он руководил захватом моей планеты, из-за него сгорела моя деревня, все мои люди. Никогда не думал, что смогу отомстить.
Широ вспомнил беспомощно лежащего на полу тюрьмы Сендака, и ему стало дурно.
Однако когда он вернулся после тренировки и обеда, Сендак всё ещё был в его камере — валялся на полу грудой подпаленного лилового меха. Его уже переодели в тюремную одежду — судя по его состоянию и виду одежды, с большими усилиями и не без потерь.
Покачав головой, Широ прошёл мимо него, помылся у раковины и лёг спать.

4.
Он проснулся от того, что упал с постели.
Нары были узкими, но Широ ни разу не свалился с них в течение года и даже привык к своей крохотной постели. А сейчас он очнулся на полу и какое-то время лежал, хлопая глазами и пытаясь понять, что это было.
Свет в тюрьме был приглушённым, и он не сразу сообразил, что над ним что-то нависает.
А когда понял, неожиданно для себя разозлился, как не злился уже давно.
— Эй!
Сендак продолжал спать, свернувшись на его постели — и как только поместился?!
— Эй! — повторил Широ. — Это что такое?
Сендак в ответ что-то буркнул, не открывая глаз.
— Какого чёрта ты занял мою постель? И сбросил меня на пол! Если ты устал, ты мог бы попросить…
Сендак, по-прежнему не открывая глаз, махнул рукой, как будто отгонял надоедливое насекомое.
— Ну всё, — сказал Широ. Перехватил запястье Сендака и одним рывком вышвырнул его из постели.
Тот ударился о стену камеры и вскочил на ноги, бешено шипя, как разъярённый кот.
— Да как ты смеешь?!
— Это моя камера. Это моя постель. И я… — начал Широ, но закончить уже не успел — всей своей бешеной массой Сендак кинулся на него.


Ночь они оба провели без постели — каждый в одиночке карцера. Широ умудрился даже поспать, свернувшись в углу, но сон его был неглубоким, да и завывания Сендака в соседней камере не убаюкивали.
Утром Норток самолично вывел Широ и по пути сказал вполголоса:
— Терпи, Чемпион. Твоя камера — единственная одиночка, а у нас в последнее время много пленных.
— Я думал, у нас хорошие отношения, — с кривой улыбкой сказал Широ и тут же добавил, показывая, как ценит извинения от начальника тюрьмы: — Но у меня в камере по-прежнему одна постель.
— Я велел своим сделать вторую, — вздохнул Норток. — Но вчера меня вызвали к императорскому распорядителю боями, и всю ночь мы провели, составляя расписание будущих битв. Мои остолопы без меня решили повеселиться…
Смысл его слов дошёл до Широ только тогда, когда он подошёл к своей камере и увидел наспех сооружённые нары с другой стороны камеры — близко к его постели, на расстоянии руки.
— Нет, нет, неет, — выдохнул Широ. Потом он заметил Сендака — злющего, но притихшего. Сендак натягивал на себя тюремное трико: похоже, он только что или мылся, или справлял малую нужду.
— Приберитесь в камере и выходите на завтрак, — велел Нортак и отправился дальше по коридору, выслушивая отчёты и оправдания подчинённых о прошедшей ночи.

5.
— Все садятся за общий стол. Тебе лучше сесть у выхода.
— С чего бы? — высокомерно спросил Сендак, пока они с Широ шли к столовой.
— Потому что чем ближе к главе стола, тем выше статус, — пояснил Широ нехотя. Он сам не понимал, зачем помогает злобному ушастому коммандеру, который, скорее всего, долго не протянет — Коммот уже заявил на него права, значит, Сендак скоро умрёт. И у Широ снова будет свободная камера.
От осознания, что он вообще мог о таком подумать, Широ замутило. Они все здесь товарищи по несчастью, пусть даже Сендак — само несчастье во плоти.
— Слушай, просто делай как я говорю, — не выдержал он. — Их много, у них… нас свои правила, и раз ты здесь, лучше их придерживаться.
Все гладиаторы подняли головы от тарелок и уставились на них.
Широ почувствовал себя неуютно — не первый раз за время жизни здесь.
— Не смотри им в глаза, — прошипел он. — Просто сядь…
Сендак прошёл мимо него, толкнув могучим плечом, и сел… у выхода, но прямо напротив сидящего на той стороне Коммота. Тот ухмыльнулся.
— Какой подарок! Сам коммандер Сендак посетил нас. Ну что, парни, кто будет его держать, пока я буду перегрызать ему горло?
— Чтобы перегрызть горло тебе, мне помощники не нужны, — прорычал Сендак, вскакивая на ноги.
Следом вскочил Широ и встал перед ним.
— Он теперь с нами, он такой же, как мы, — быстро сказал он.
— Он не такой! — заорал Коммот.
В столовую заглянул охранник, дёрнул ушами.
— Что разорались? — недовольно сказал он. — А ну быстро на тренировку. Кроме тебя, — мрачно добавил он, указывая на Сендака.


6.
На тренировке им объявили, что завтра будет бой, и велели готовиться как следует.
«Сендака нет — значит, ему это не грозит? Что он такого совершил, что впал в подобную немилость? Значит ли это, что его ждёт что-то пострашнее боя на Арене?»
Широ так погрузился в мысли о судьбе Сендака, что пропустил удар и свалился как подкошенный на пол тренировочного зала.
Коммот навис над ним, скалясь во весь рот и капая слюной.
— Похоже, ты сдаёшь, Чемпион. Сначала жалеешь галра, потом теряешь хватку, и вот ты уже мёртв.


— За что ты оказался здесь? — спросил Широ у Сендака, который ждал в камере его возвращения и выглядел живым и здоровым. И ещё более присмиревшим — вот благодать.
Вместо ответа Сендак поднялся со своей постели, подошёл к углу с туалетом и стал стягивать с себя до пояса тюремное трико.
Широ вздохнул и лёг в постель, положил под голову руки. Тихий Сендак был лучше, чем Сендак задиристый, но всё же это было так странно и неправильно — что он так быстро сломался.


7.
О том, что Широ оказался неправ в отношении Сендака, он понял, когда утром к ним в камеру пришли двое охранников с массивной цепью и двумя ошейниками — один диаметром под шею Широ, второй — намного шире.
— Что это? — удивлённо спросил Широ, а Сендак вместо ответа вышвырнул обоих охранников вместе с цепью.
Скоро в комнате было не протолкнуться от галра, которые скрутили Сендака и заодно совершенно не сопротивляющегося Широ и надели на каждого по ошейнику.
Когда их отпустили, и Широ попытался сесть на постель, чувствуя в ногах противную слабость, его рывком подняло на ноги. Это Сендак кинулся на решётку, за которой скалились охранники. Рядом сковывали остальных гладиаторов, послушных и перепуганных. Дальше по коридору слышался грозный ор Коммота — он единственный кроме Сендака пытался протестовать и сопротивляться.
Постепенно гладиаторов стали парами выводить на игру.
— Не мой приказ, Чемпион, — тихо произнес Норток, когда вёл их к Арене. — Распорядитель решил, что немного оригинальности в бою не повредит. Удачи тебе.

Удача была нужна Широ как воздух — Сендак рвался из рук дюжих галра-охранников, и его самого периодически дёргало туда-сюда; один раз Широ едва смог устоять на ногах.
Но вот их вытолкнули на Арену, в последнее мгновение сунув в руку по копью (Сендака и тут обделили), и всё перестало иметь значение.
— Вот из тех ворот выйдет враг, — торопливо пояснил Широ. — Поэтому лучше держаться…
— Я знаю, откуда выйдет враг, — отрезал Сендак. Он вдруг стал спокойным и собранным. — Тебе лучше отдать копьё мне, Чемпион, у меня руки длиннее, и я смогу не подпустить врага к нам близко. А ты становись мне за спину и старайся не мешать.
— У тебя нет опыта… — начал было Широ, но Сендак только фыркнул.
— Я профессиональный солдат, а ты — ты сражаешься не больше декафиба. И я видел немало боёв на Арене — сверху, со своей ложи, — больше, чем тех, в которых ты участвовал. Слушайся меня.
Он говорил уверенно и спокойно, и Широ после недолгих колебаний отдал ему копьё. Не станет же Сендак его убивать тут?
Остальные гладиаторы, стоя спина к спине с товарищем по несчастью, выглядели куда менее собранными и спокойными. Ошейники и цепи не были частью привычной им жизни, и этого хватило, чтобы выбить их из колеи.
В каком-то смысле Сендак оказал Широ услугу — после его появления Широ был готов ко всему.
Ворота открылись, и на Арену с лаем кинулись огромные лохматые псы откуда-то с самой окраины галактики — Широ уже сражался с ними. Но следом за ними бежали звёздные кошки с родной планеты Коммота, а за ними — какие-то мерзкие на вид рептилии, которых Широ видел в первый раз. Похоже, сегодня распорядитель боёв решил в самом деле проредить количество гладиаторов, освобождая места для новых бойцов.
— И это всё? — крикнул Сендак, отбивая первую атаку — огромный пёс с оскаленной пастью отлетел в сторону, как щенок.
— Сзади! — крикнул Широ, и Сендак, обернувшись, проткнул копьём звёздного кота, а Широ встретил ударом кулака ящерицу.
Рядом с ним упало копьё — проследив взглядом, Широ увидел двух лежащих в луже крови гладиаторов — братьев-близнецов, задиристых, но дружных ребят.
— Простите, ребята, вам уже не нужно, — сказал Широ, поднимая копьё.
В бою приходилось всё время держаться Сендака, следить за ним, подстраиваться под его движения. Сражаться было тяжело — но постепенно Широ понял, что чувствует Сендака, может предугадать его движения — и что Сендак сам в свою очередь подстраивается под него.
Естественно, солдаты же сражаются в команде, в отличие от гладиаторов, где обычно каждый за себя.
— Беру на себя самого крупного, а ты прикрой мою спину, — сказали они одновременно в какой-то момент — и оба оскалились друг на друга.
Громадный кот не стал ждать, прыгнул на них — и повис на двух копьях.
— Это был мой зверь! — рыкнул Сендак, уже ища глазами новую цель — и опустил копьё.
Оглядевшись, Широ понял, что битва закончена. Вокруг лежали тела животных, а среди гладиаторов, кроме братьев-близнецов, не погиб больше никто.
Толпа на Арене кричала и топала ногами, офицеры в ложах довольно кивали друг другу.
Сендак, повернувшись, пошёл к выходу, пока закрытому, и Широ ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.
Остальные гладиаторы потянулись вслед за ними, звеня цепями, под одобрительные крики толпы.


8.
— Почему сняли цепи со всех, кроме нас?
Сендак был в бешенстве. Мало того, что наказание затянулось, так теперь и это!
Конечно, бой на Арене вышел славный, он хорошо поразмялся. Да и Чемпион был неплох, но терпеть дальше он не собирался.
— Приказ свыше, — ухмыльнулся охранник. — Вы так хорошо смотрелись на Арене, что вас решили пока подержать так.
Сендаку оставалось только взвыть от злости. Наверняка это кто-то и бывших завистников подсуетился, и теперь ему придётся всё время таскать за собой — он оглянулся — Чемпиона. Хотя лучше он, чем тот огромный уродливый дикарь, что сидит обычно во главе стола на обедах. И который что-то там вещал о том, что убьёт Сендака.
Ничего, вот он выберется…

Сон пришёл не скоро, и был он трудный и неспокойный. Мешал и ошейник, и ломота в теле, и раны от проклятых энергетических копий.
Сендак ворочался с боку на бок, пытаясь устроиться поудобнее, и уснул с мыслью: «Когда-нибудь я убью их всех».
Проснулся он не от зычного голоса проклятого, как его там, охранника. Просто что-то выдернуло из сна, и Сендак открыл глаза и замер, прислушиваясь.
В темноте шелестели, .дышали и даже чуть всхлипывали. Сендак принюхался и сморщил нос: пахло возбуждением. Он повернулся к Широ, чтобы разбудить его — и застыл.
Ему потребовалась целая пара тиков, чтобы понять, что именно происходит совсем рядом с ним, на соседней койке.
Широ вздохнул особенно шумно, стискивая свободной рукой простыни, пока другая под покрывалом двигалась быстро-быстро, зажмурился, голова откинулась на подушку. Цепь чуть позванивала в унисон.
— Что ты делаешь? — брезгливо и возмущённо спросил Сендак, хотя вопрос был исключительно риторическим.
Широ вздрогнул, раскрыл глаза и уставился на него. Охнул, натянул одеяло, закрывающее его по пояс, до самого подбородка.
— Я думал, ты спишь, — сказал он, но совсем не раскаивающимся тоном. — Я привык быть один, вот и…
— Это гадко. Мерзко. Отвратительно, — сказал Сендак.
— Что? — Широ даже приподнялся на койке, и одеяло сползло, снова открывая его до пояса. — Эй, я всего лишь…
— Заткнись, — велел Сендак. — Ты как какое-то животное. Скот в хлеву, которому наплевать на приличия.
— Ах вот как, — от возмущения Широ снова часто задышал. Сжал руку в кулак и вдруг ударил по постели. — Вот как?!
Он сел на постели, не обращая внимания на то, что теперь его ничего не прикрывало.
— Это вы заперли меня тут, — сказал он ровно. — И всех нас, и поместили эти камеры над нашими головами. Я уже почти год, наверное, так живу, — почти смущённо добавил он, но тон его снова стал спокойным и холодным: — Ты и сам поймёшь, как пройдёт время.
«Я не собираюсь гнить здесь с тобой», — хотел ответить Сендак, но вспомнил, как уже много раз говорил это. Неужели его никто не хочет пугать, а он теперь действительно опустился до уровня этого существа? Всех тех, кто населяет клетки, кого до этого Сендак видел с высоты своей ложи на трибуне Арены.
Эта мысль так поразила его, как потрясла, что он вскочил с постели и, зарычав от ужаса и бессильной ярости, бросился на Широ, ухватил за горло и прижал к стене всем телом.
— Ты!.. — только и смог он сказать, тыча пальцем ему в грудь. — Ты!..
«Ты не можешь быть прав».
Широ смотрел на него, запрокинув голову и сморщив от боли лицо. Ухватил его за запястье, но не так, как хватаются желающие выжить. Прикосновение его было неожиданно деликатным.
Глядя из-под своей светлой чёлки, Широ сглотнул и сказал:
— Я не против.
Сендак уставился на него с удивлением. Не может же быть, что он имеет в виду… Но совсем недвусмысленное ощущение у бедра подсказало, что он на верном пути.
— Даже не думай, — высокомерно сказал Сендак, со всем возможным достоинством освободил Широ от своей хватки и отодвинулся.
Тот встал ровнее, потёр шею, но в его взгляде Сендак уловил что-то вроде разочарования. И пусть это было мерзко, но ему даже почти польстило.
— Даже не думай, — повторил он сквозь зубы, снова укладываясь спать, и отвернулся к стене. Если Широ потом и пытался наверстать упущенное со своей правой рукой, Сендак этого уже не слышал.


9.
— Хороший бой, — сказал Широ, вытягиваясь на своей постели. Его раны уже обработали, и попутно сам Широ помылся, и непривычно голая кожа его блестела при свете, и лежал теперь перед Сендаком почти голый — кое-где тело прикрывала серебристая заживляющая лента, которую Широ звал смешным словом «бинты».
— Слишком лёгкий, — отозвался Шендак. Бой лёгким не был, особенно с цепью и висящим на другом её конце бесполезным человеком…
Ладно, Широ действительно был Чемпионом и сражался храбро и умело. Где-то ему не хватало массы, где-то опыта, где-то банально силы. И всё же на Арене он был почти богом. И уже третий бой Сендак почти наслаждался, сражась с Широ бок о бок.
Вот только говорить ему об этом Сендак не собирался.
Широ только улыбнулся — легко и беззлобно, будто мог прочитать его мысли.
— Сегодня будет хороший ужин, — сообщил он. — Кому-то приведут девушек. Кого-то заберут к новым покровителям…
Сендак приподнял голову. Это было даже интересно. Он никогда особенно не вдумывался, как всё устроено у гладиаторов — ему достаточно было смотреть на зрелищные бои. Гладиаторы нужны, чтобы их сражения и смерти приятно щекотали нервы. Чем живут эти жалкие существа, он и не задумывался.
До тех пор, пока не оказался одним из них.
— Что за покровители? — осведомился он.
Широ, кажется, сконфузился. Для существа, которое не стеснялось мастурбировать в присутствии сокамерника, он выглядел забавно.
— Покровители, — повторил он, будто это всё объясняло. — Это кое-кто из элиты галра, кому нравится определённый гладиатор…
— И они желают с ним переспать? — уточнил Сендак, которому надоело, как Широ мнётся с объяснениями.
— Да. И, конечно, если гладиатор сам желает каких-то привилегий. Иногда, но очень редко, хороших гладиаторов их покровители могут забрать к себе.
— Пленников? Представителей враждебных рас, которые умеют обращаться с оружием и убивать? — Сендак аж присел и ударил кулаком по постели. — Кто позволяет? Куда смотрят охранники?
— А куда смотрят охранники, когда солдаты приходят избивать гладиаторов? — огрызнулся Широ в ответ.
Это не то же самое! Солдатам нужно поднять командный и боевой дух, когда они падают духом!
— И ты устраиваешь им командные избиения беззащитных гладиаторов, чтобы они поверили в себя?
Широ тоже сел на постели лицом к Сендаку, глаза его метали молнии.
— Ну и армия у тебя, раз такое им помогает. Раз им такое нравится! Только подумай, — он подошёл, сжимая кулаки, к Сендаку вплотную, — что новый главнокомандующий войсками галра решит, что им неплохо было бы почесать кулаки о старого командующего!
Смотреть на его ярость было забавно: Сендак лёг назад на постель, опёрся подбородком о кулак и спросил насмешливо:
— Тебе давно не приводили девицу для удовлетворения твоих потребностей? Поэтому ты в таком дурном настроении, человек? Твои руки слишком болят после боя, чтобы ты воспользовался ими?
Широ сжал свои кулаки, ноздри его раздулись — и вдруг, опустив руки, он отвернулся и лёг на свою постель. Даже сама спина его выражала усталость и уныние.
Сендак усмехнулся и закрыл глаза. Но поспать не получалось: как и предсказывал Широ, коридор заполнился сначала женскими голосами и скрипом открываемых дверей, а затем вздохами и стонами.
Сендака передёрнуло. Он прижал уши к голове, но даже это не помогло. А тут ещё Широ перевернулся на спину и, когда из соседней камеры заохали особенно громко, улыбнулся.
— Если тебе приведут какую-нибудь… профессионалку, я вышвырну вас обоих.
Широ тут же помрачнел и ответил, не глядя на Сендака:
— Не приведут. Мне такое не нужно.
— Такое? — теперь уже улыбался Сендак.
— Такое, — сквозь зубы повторил Широ. — Я не хочу, чтобы кто-то делал это со мной из страха или по принуждению.
Сендак, не веря, оглядел его — мускулистое, ладно сложенное тело, блестящая мягкая безволосая кожа, необычное, но приятное лицо. Вспомнил, каким был Широ на Арене — воплощение Бога Хаоса и Войны из старых легенд галра.
— Да кто не захочет Чемпиона? — спросил он с искренним удивлением.
В ответ Широ наградил его угрюмым взглядом, который живо напомнил Сендаку: рука на голой шее, голод в глазах, хриплое: «Я не против» и ответное — «Даже не думай».
«Ты же не захотел», — говорил взгляд Широ.
— Они боятся меня. Они считают, что я какой-то маньяк с жаждой крови.
— Но я-то не боюсь тебя, — ответил Сендак высокомерно — и получил ещё более злой взгляд. Это начинало напрягать.
Сендак поднялся, звеня цепью, и подошёл к постели Широ, который не шевельнулся, но злость в глазах сменилась удивлением. Одним быстрым движением уселся сверху, прижимая руки Широ коленями, наклонился и лизнул через всё лицо, от выреза трико до линии роста волос.
Широ дёрнулся, моргнул и уставился на Сендака округлившимися глазами.
— Ты хочешь этого, да, Чемпион? — поддразнил Сендак. — Этого тебе не хватало всё это время в плену? Поверь, у меня хватит смелости…
Со стороны коридора послышались смешки; повернув голову, Сендак увидел давящихся от хохота охранников.
— Вы всё-таки подружились, ребята, — осклабился один. — Надо было с самого начала вас сковать.
— А у коммадера губа не дура, самого Чемпиона завалить, — фальшиво восхитился второй.
Не отрывая от них взгляда, Сендак снова лизнул задёргавшегося Широ в лицо, поёрзал на его бёдрах, потираясь пахом. Пусть эти грязные солдаты видят, что военачальник императора не считает нужным стесняться жалких плебеев.
Он слишком отвлёкся — и Широ воспользовался этим. Дёрнулся, высвобождая руки, толкнул его на пол, а когда Сендак свалился на живот, ухватил за цепь и, упёршись ногой между лопаток, рванул цепь изо всех сил. Не будь горловые мускулы Сендака такими сильными, Широ свернул бы ему шею на считанное мгновение.
— О да, — свистящим шёпотом прошипел он на ухо Сендаку, — я очень этого хочу. С той ночи с твоими солдатами я хочу только этого.
В глазах темнело; Сендак из последних сил завёл руку за спину и впился когтями в ногу Широ. Тот вскрикнул, но хватку не ослабил, наоборот, словно совсем сошёл с ума.
Сендак даже не сразу понял, что случилось, когда хватка на горле ослабла и он смог наконец вздохнуть.
Охранники держали вырывающегося Широ — взгляд у него был дикий, как у зверя. И потрясённый Сендак не мог бы сказать, был ли это взгляд пленника, год провёдшего в за решёткой и на Арене — или в Широ всегда сидел этот зверь.
Охранники явно не знали, что делать со взбесившимся Чемпионом.
— В карцер? — растерянно сказал один, посмотрел на цепь — потом на других охранников.
В камеру спешно проник начальник — тот, который в своё время пытался помешать Сендаку и его ребятам позабавиться с Чемпионом — кажется, его звали Нортус, — вздохнул и огрел Широ по затылку своим бластером, подхватил его обмякшее тело и отнёс на постель.
— Если ты, коммандер, — сказал он, глядя на Сендака так, будто тот был каким-то диковинным животным, — попытаешься сделать с ним что-то, пока он без чувств… Обещаю, что ты не доживёшь до своей следующей битвы на Арене.
— Я и так не доживу, он же безумен! — прохрипел Сендак, но охранники, не глядя в его сторону, вышли из камеры.
И Сендак снова остался в одной камере с Широ.
Шея болела, глотать и даже дышать было больно. Сендак потёр горло под ошейником; Широ лежал на соседней кровати, закрыв глаза. Лицо его было обманчиво мирным, безмятежным.
«Они боятся меня».
Что же, теперь Сендак понимал их. А Нортус идиот, если считает, что нет способов избавиться от бремени на другом конце цепи.
Достаточно всего одного боя на Арене — и достаточно, чтобы Широ повернулся спиной.


10.
Нортус перед боем велел их хорошенько накормить. Гладиаторы, разглядывая невиданное угощение, вполголоса говорили, что это не к добру. Широ молчал. После той ночи, когда он чуть не убил Сендака, он перестал с ним разговаривать. Сендак отвечал тем же.
Половину из них увели куда-то совсем в другую часть Арены. оставшиеся тревожно перегововаривались.
— Не боишься? — не выдержал Сендак. С высоты его роста было видно макушку Широ, его чёлку и самый кончик его носа. Широ даже не повернул к нему головы.
И ответил не сразу, но спокойно, будто и не было между ними той ночи.
— Может быть, ты же понял, а может, ещё нет. Но когда у тебя отнимают всё, и твой мир, и друзей, и свободу, и заставляют рисковать жизнью почти каждый день, и отнимать эту жизнь у других…
— Тебе становится нечего терять? — усмехнулся Сендак.
— О нет, — ответил Широ всё так же монотонно. — Кое-что у меня ещё осталось.
Он запрокинул голову и посмотрел в упор на Сендака своими дикими тёмными глазами.
— И пусть только попробуют у меня это отобрать.
— Ты хочешь меня напугать? — прошипел Сендак. — Я ничего не боюсь, Чемпион!
Дали сигнал к бою, и ворота на Арену медленно отворились.
— Я теперь — тоже, — ответил Широ, ступая на покрытие Арены.
Ждать, пока откроются ворота напротив, пришлось недолго — и из них на Арену вышли, щурясь на свет, остальные гладиаторы.
Обе группы уставились друг на друга, не понимая, что происходит.
— Воины Арены! — раздался над ними голос распорядителя, и показался он сам — высокий и худой галра в ярком плаще. — Сегодня вашими противниками станут ваши бывшие соратники. Покажите вашу гладиаторскую гордость. Покажите, как сильно вы хотите жить.
По Арене пронёслись смешки.
— Тех, кто останется в живых, ждёт небольшая награда, — пообещал распорядитель с улыбкой. — И пусть вы уже получите величайшую награду — собственную жизнь — император не оставит вас своей милостью.
«Знаю я твою награду, — с ожесточением подумал Сендак, перехватывая поудобнее копьё. — Миска каши с мясом».
— Да начнётся бой! — крикнул распорядитель. На памяти Сендака он всего лишь пару-тройку раз удостаивал бои своим присутствием — значит, нынешний бой и правда считается чем-то особенным. Но не для Сендака.
Засмотревшись на распорядителя, он едва не пропустил момент, когда озверевшая толпа пленников кинулась на него и на тех, кто стоял вокруг.
— Я не буду их убивать, — сказал Широ подле него.
— Тогда спрячься за спину и не мешай! — прорычал Сендак.
Сражаться против гладиаторов оказалось неожиданно трудно. Озверевшие, привыкшие к боли и убийствам, они не боялись ничего и кидались прямо на копьё. Идиотский Чемпион старался оглушить, а не убивать.
Отвлёкшись на пару мелких гладиаторов, которые кололи его в ноги, Сендак совершенно пропустил более крупного соперника и сокрушительный удар от него.
Сендак упал на одно колено, и это было позорно, но не смертельно. Куда хуже, что копьё выскользнуло из руки и упало на песок далеко от него.
И уж совсем никуда не годилось то, что над ним нависла огромная туша, в которой Сендак опознал гладиатора по имени Коммот — того самого, который обвинял Сендака в смерти своей семьи и своего народа.
Коммот улыбался во весь свой зубасто-игольчатый рот — улыбкой существа, у которого вот-вот исполнится главная мечта в жизни, — и смотрел на Сендака налитыми кровью глазами. Но вот он поднял взгляд и уставился выжидающе на что-то поверх головы Сендака, на трибуны.
Он смотрит на императора, понял Сендак. Гладиатор до мозга костей, он не ударит слепо, пока не получит одобрение свыше.
Толпа вокруг бесновалась; по большей части они требовали убить проигравшего. Но Коммот ждал ответа императора. Вот его морда осветилась радостью, и Сендаку не надо было оглядываться самому, чтобы понять, какое же решение принял Заркон.
С радостным рёвом Коммот замахнулся мечом, и Сендак понял, что его не спасёт ничего. Однако последнее предательство императора так поразило его, что ему было всё равно. Последняя надежда, что его простят, что всё это лишь временно — ушла. Жить больше незачем.
Однако кое-кто, бросившийся прямо под меч Коммота, думал иначе. Широ, Чемпион Арены, выдержал удар, подставив энергетический щит, хоть и встал на одно колено.
Коммот с рычанием ударил мечом второй раз.
— Чемпион, прочь! Не отнимай у меня мою месть!
— Комм, не надо! — попросил Широ, напрягая мышцы в попытке выстоять, пока Коммот давил со всей силы на щит, отделяющий его от Сендака. — Это недостойно, он безоружен.
— Когда он убивал мою семью, они тоже были безоружны! — прорычал Коммот. — Дай мне прикончить эту тварь! Ты сам чуть не убил его! Я знаю, ты бережёшь его для себя!
Их разговор встряхнул Сендака, заставил снова думать и чувствовать, вернул самого себя. Нет уж, пусть он и бывший главнокомандующий, но он не позволит убить себя какому-то немытому дикарю.
Он перекатился в сторону, ухватил копьё и рванул вперёд. Нырнул под щит и, отшвырнув в сторону Широ, вонзил копьё в горло Коммота.
Тот разинул зелёные глаза и огромную вонючую пасть, как будто собрался возмущённо заорать.
— Не будет тебе мести и не будет справедливости, — прошипел Сендак, провернул копьё, так что изо рта Коммота полилась густая чёрная кровь, и пнул в грудь, опрокидывая его. Навалился на древко обеими руками, протыкая горло насквозь, крепко пригвождая к земле.
Коммот дернулся последний раз — и подох под ошеломленное молчание толпы, на глазах у которой приговорённый к смерти остался жив, а Чемпион ослушался императора.
Сендак обернулся: Широ, который поднимался, чтобы спасти теперь и Коммота, снова сел, опустив голову и бессильные руки. Спасать было некого.
Половина гладиаторов лежала на Арене вокруг них — чтобы больше не встать.


11.
Его бинтовали на соседней койке, за ширмой — худой полукровка, в котором чувствовалось что-то рыбье.
Через тонкую перепонку ширмы можно было было разглядеть массивную фигуру Сендака. Широ поймал себя на том, что думает о своём невольном партнёре и соратнике без раздражения и неприязни. Сендак сражался храбро и достойно, и не будь он таким… Сендаком, пожалуй, Широ даже зауважал бы его.
Промакивая порез, идущий через всё плечо Широ до локтя, полукровка вдруг произнес еле слышно:
— Ты должен бежать.
Широ вздрогнул, но полукровка, будто ничего не говорил, продолжил ловко обрабатывать рану. Смазал по всей длине пореза заживляющим гелем, сверху прилепил серебристую полоску «пластыря».
Широ подумал даже, что ему показалось. Но нет, нет, нельзя сдаваться, вдруг это шанс?
— Бежать? — одними губами переспросил он. — Куда? Как?
Полукровка, обрабатывая плечо и порезы на спине, зашёл сзади. Широ нетерпеливо повернул голову:
— Ты друг? Как бежать? И как быть с этим? — он указал на цепь, что шла от его ошейника к ширме и через неё — к Сендаку.
— Улаз, — обронил полукровка. — Всё сделаем.
Широ с сомнением посмотрел на тень Сендака, отпечатавшуюся на ширме. Тот сидел, безропотно позволяя зашивать глубокую рану на груди. И вдруг дёрнул ухом.
Широ прикусил губу. Сендак слышал их разговор? После того, как Широ чуть не задушил его — а в тот момент Широ действительно был готов прикончить обидчика — от Сендака можно было ждать чего угодно. Широ и ждал: ждал, что Сендак ударит в спину, подставит, поможет убить его.
Да, Широ спас его, и спас не раз, но сделал это не для него — для себя. Не в характере Сендака благодарить.
Однако смотреть, как убивают обречённого, беззащитного, потерявшего всё жизни галра, Широ не мог. И помог убить товарища. И лишь оттянул неизбежную смерть Сендака, а заодно впал в немилость императора.
Сейчас ситуация повторялась: без Широ Сендак, эта ушастая мохнатая сволочь, погибнет. И не то чтобы Широ привязался к своему бывшему мучителю, однако бросать его на верную смерть было неправильным.
— Нет, — прошипел Улаз, сообразив ход его мыслей. — С ним вместе — нет. Может выдать. Потом свяжусь снова.
Он шлёпнул Широ по руке, закрепляя серебристую ленту-бинт, и вышел из медицинского корпуса. Широ задумчиво смотрел ему вслед. Улаз прав, конечно — кто он ни был, но он прав. Сендак настолько уверен в том, что его простят, пусть император и велел его казнить. Чтобы заслужить его одобрение, Сендак выдаст их с Улазом, поэтому говорить ему нельзя — доверившись Широ, Улаз подставляет и себя.
В то, что предложение Улаза могло оказаться ловушкой, Широ не верил. Не хотел верить. В кои-то веки появилась возможность бежать, и он не собирался от неё отказываться.


12.
О чём бы там ни шептались помощник друидов и Чемпион, вечером он был непривычно тихим. А может, переживал из-за смерти придурочного Коммота.
— Будет тебе, — наконец недовольно сказал он, когда Широ в очередной раз вздохнул, думая о чём-то грустном. — Этого хвостатого ублюдка никто здесь не любил. Я оказал гладиаторам услугу, когда убил его.
Широ посмотрел на него странным долгим взглядом.
— Дело не в… — он оборвал сам себя, когда послышались голоса и скрежет открываемых дверей. Гладиаторов осталось вполовину меньше, но девочек, судя по голосам, привели как обычно. Значит, каждому из выживших досталось по две-три девчонки.
Их камера была дальней в коридоре, но и к ним в конце концов заглянула охрана.
— Эй, герои, — сказал охранник Нортус, подтягивая к себе стройную девицу с коротким синим мехом по телу и густой гривой иссиня-чёрных волос. — Для вас я приготовил кое-что особенное. Она одна, но сил у неё хватит на четверых, и она умеет такое…
Широ бросил на девушку расфокусированный взгляд и поморщился, как будто девушка отвлекала его от его уныния.
Сендак зевнул:
— Премного благодарен тебе, солдат, но я предпочитаю мужчин. Думаю, ты своими трудами сам заслужил немного удовольствия.
— Нортак, спасибо, — сдержанно сказал Широ, даже не глядя в его сторону, — но ты меня знаешь.
— Он тоже предпочитает мужчин, — осклабился Сендак, делая непристойный жест.
Охранник посмотрел на них, потом на девушку; похоже, предложение Сендака застало его врасплох. Девушка улыбнулась ему двумя рядами мелких перламутровых зубок.
— Я надеялась на Чемпиона, но мне уже заплатили, и ты тоже красивый.
Охранник смущённо улыбнулся ей, приобнял, но поверх её головы бросил на Сендака предупреждающий взгляд.
— Иди уже, — усмехнулся Сендак, махая на него рукой. — Ничего с твоим Чемпионом не случится.
— Видишь? — сказал он, оборачиваясь назад к Широ, когда охранник с девушкой наконец ушли, — даже он стал относиться ко мне по-другому после того, как я прикончил того грязного лохматого урода. Ну что ты на меня так смотришь?
Широ покачал головой и грустно улыбнулся — будто и не был тем Богом Войны, что блистал на Арене.
— Сегодня нас чуть не убили. Это была бойня. Никогда раньше нас не заставляли сражаться друг с другом. В следующий раз будет намного хуже.
— Я бы с удовольствием проредил этот гадюшник ещё раз, — буркнул Сендак. — Только не говори, что у тебя не было такого желания. Кстати, о желаниях.
Намотав цепь на руку, он легко дёрнул её к себе, заставив Широ обратить на себя внимание.
— Ты не отрицал, что ты предпочитаешь мужчин. Ты ведь именно поэтому отказывался от этих девиц?
Широ снова вздохнул.
— И что?
Сендак сел на постели, натянул цепь сильнее. Он помнил прошлый раз, о да, и горло до сих пор саднило. Но опасность заводила.
— Ты ведь хотел этого, хотел с самого начала.
Широ с очередным вздохом сел прямо, свесив босые ноги на пол.
— Если ты о том вечере, когда ты ко мне приставал…
— Нет, я о том вечере, когда ты сам предложил себя, — перебил Сендак.
Это было как вчера — подрагивающее горло под его пальцами, возбуждённый член, прижавшийся к его бедру, и голодные глаза. «Я не против».
Широ снова поглядел на него своим странным взглядом.
По коридору между тем разносились вздохи голодных гладиаторов и вскрики старательных девиц. Это больше не раздражало — как ни стыдно было признаться, но Сендак потерял чувство реальности, происходящее уже не казалось ему постыдным. Как и Широ, он привык к этой обстановке. Всё казалось само собой разумеющимся.
— Ну же, — сказал Сендак и потянул за цепь. — Я не вынуждаю. Скажи хоть слово — и я отстану, и не трону тебя и пальцем. Но ты сам сказал — дальше будет хуже. Мы оба, скорее всего, долго не проживём, так почему бы не развлечься напоследок?
Широ будто и не обращал на него внимания: взгляд его снова затуманился, он повернул голову, прислушиваясь к звукам вокруг. И вдруг сказал тихо:
— Ты угадал. Да, мне нравятся мужчины. — Угол рта его дернулся. — Даже мохнатые и сиреневые.
— Даже захватчики и враги, — добавил Сендак, подтягивая его за цепь ближе к себе. Широ послушно слез с постели, прошёл, шлёпая босыми ногами.
— Иди сюда, — велел Сендак, обхватил его за талию и приподнял, сажая к себе на колени. Широ сел и сразу же обвил его шею руками, и коснулся губами его губ.
Он целовался так жадно, что казалось — у него было секса не год, а десять, тридцать, сто декафиб.
Он зарывался пальцами в мех Сендака, тянул его, сжимая пальцы, и тёрся своим вставшим членом о член Сендака, и вздыхал, и постанывал, как девица для утех, но это лишь больше возбуждало — потому что его вздохи и стоны были настоящими, он искренне получал удовольствие. Сендак запрокинул его голову и лизнул под подбородком, и ещё, задев языком ошейник.
Тело Широ под руками Сендака было горячим и отзывчивым. Он ёрзал на коленях Сендака, сам откидывал голову, подставляя шею. Наклонившись, Сендак легко куснул его сосок через ткань трико, заставив Широ вздрогнуть всем телом, и потянул с его плеч одежду.
Они раздевались, не прерывая поцелуев и дроча друг другу, и кончили почти одновременно с тем, как оказались нагими вместе на постели, дрожа и обнимая друг друга.
— Раздвинь ноги, — велел Сендак, когда смог наконец восстановить дыхание.
Глаза Широ округлились, и он замотал головой.
— Нет, нет… Он слишком большой, он не войдёт.
Сендак лишь самодовольно улыбнулся.
— Раздвинь и приготовься к самому большом удовольствию в твоей жизни, Чемпион.
И когда Широ послушно лёг на спину и развёл ноги, Сендак стал вылизывать его и растягивать языком и пальцами — так долго, что в конце концов Широ стал умолять его трахнуть. Тогда Сендак посадил его на себя, а потом сам лёг на него, а потом они поменялись — Широ был сверху, и это даже оказалось забавно.
Но кончил он всё равно снизу, под Сендаком, впившись пальцами в его шерсть на боках, и стонал так, что, казалось, задохнётся.
Но спустя несколько тиков они снова занялись любовью, потому что всё никак не могли насытиться друг другом.
И это была лучшая ночь Сендака за несколько последних декафибов. И наверняка лучшая в жалкой жизни Чемпиона — Сендак был в этом абсолютно уверен.


13.
Утро выдалось непривычно тихим. Сендак сел на нарах, зевнул, потянулся, чувствуя боль во всех мышцах. Ах да, вчера был славный бой, он наконец убил этого надоедливого Коммота. А ночью после этого…
Сендак усмехнулся, вспоминая их с Широ совместную ночь. Непонятно, кто из них хотел этого больше. В конце концов, у самого Сендака не было секса куда дольше, чем Широ, так что настроение у него было прекрасное.
Широ, спящий на животе на соседних нарах — и как только хватило сил перейти? — во сне казался умиротворённым и спокойным. Одеваться он так и не стал, — трико валялось на полу — и был прикрыт только спадающим покрывалом. Сендак протянул руку и лениво поправил покрывало, закрывая Широ до затылка.
За этим его и застал охранник Нортус — или Нортук, как там его называл Широ? Сендак всё не мог запомнить.
Он вошёл в камеру, угрюмо глянул сначала на Сендака, потом на безмятежно дрыхнущего Широ. Ни слова не говоря о наготе обоих, поднял с пола трико Широ и положил на край постели. И осторожно потряс его за плечо:
— Чемпион, вставай.
Широ замычал что-то и обнял подушку — будто его будил не тюремный охранник, а заботливая мать, и он надеялся, покапризничав, поспать ещё немного.
— Подымайся, — велел он властно, и Широ наконец открыл глаза. Расслабленное выражение лица ушло, он посмотрел на Нортуса с тревогой.
— Одевайся, ты пойдёшь с нами.
Широ нахмурился, без слов тронул ошейник. Нортус жестом велел подойти одного из помощников, и тот до обидного быстро открыл ошейник. И точно так же быстро освободили и Сендака. Он с наслаждением почесал шею, и Широ потёр свою, невольно повторяя его жест — на горле остался красный след, как рубец.
Нортус вышел и стал ждать, пока Широ быстро обмыл лицо и оделся. Напоследок, уже уходя, он бросил тревожный взгляд на Сендака — и почему-то Сендак был уверен, что волнуется Широ не только за себя. Может быть, и вовсе не за себя.
Вот он какой, Чемпион, образец храбрости и благородства.
Сендак поднялся сам, помочился, обмылся и стал одеваться. Хорошее настроение ушло, будто его и не было.
Он в тюрьме, император отвернулся от него и обрёк на смерть. Остаток жизни он проведёт в этом жалком месте и умрёт на потеху бывшим завистникам.
На завтрак он вышел в самом дурном расположении духа. Оставшиеся гладиаторы встречали его не слишком радостно. Кажется, ночь любви не слишком-то их развлекла.
Сендак прошёл под десятками злобных взглядов к общему столу и сел во главе. Перешёптывающиеся гладиаторы заткнулись как по щелчку пальцев. И лишь когда перед Сендаком поставили огромное блюдо с едой, до него дошло — он сел на место Коммота.
Он усмехнулся, ковыряясь в чем-то кашеобразном. Там нашлись куски мяса, и это было неплохо.
Вторая мысль пришла, когда Сендак засунул ложку в рот. Они не знают, чего ждать. гладиаторы. Они пережили ад, они лишились лидера, а теперь и Чемпион куда-то делся, и за главного теперь, похоже, бывший главнокомандующий галра — под чьим командованием их всех поймали и посадили сюда.
После завтрака всех разогнали по камерам. Обычно в это время у гладиаторов начинались тренировки, и Нортус всех загонял в общий зал, но сейчас — то ли чтобы дать передохнуть после вчерашней битвы, то ли потому, что главный охранник всё ещё не вернулся — каждый мог отдохнуть ещё немного.
Нортус явился во время обеда — хмурый как грозовая туча. И без Широ.
Более того, увидев Сендака во главе стола, он протянул руку и вдруг сказал:
— Смотрите — вот кто отнял у вас Чемпиона.
Сендак едва не подавился куском чего-то безвкусного. Чемпион пропал? Но каким образом то, что Сендак хорошенько трахнул его, связано со снятием ошейников и исчезновением Широ?
— Теперь он — ваш новый Чемпион, — продолжил тем временем внезапно разоворчивый Нортус, развернулся и вышел из столовой. Другие охранники ушли за ним.
Когда охранники уходят, это сигнал, что можно делать что угодно.
Едва за ними закрылась дверь, гладиаторы повернулись к Сендаку, и смотрели они на него явно не как на нового Чемпиона.
— Что ты сделал с Широ? — прошипел тонкий и жилистый зелёный тип. Зубы у него были редкие и тонкие, и получилось «С-с-с-сироуу».
— Мы не признаем тебя главным! — заорал тоже зелёный, но широкий и мускулистый гладиатор. — Не признаем!
Криком он явно накручивал себя, но и другие согласно закивали, зашумели.
Сендак вдруг почувствовал смертельную усталость. Он не хотел этого — тюрьмы, Арены, власти над жалким отребьем. Когда в его жизни, такой же жалкой теперь, наконец случилось что-то хорошее, это отобрали — и его обвинили в этом!
— Попробуйте для начала признать, что сейчас я разобью вам головы, грязные отбросы, — прорычал он, одним махом сметая со стола всё перед собой. — Кто первый хочет умереть?


14.
В медицинском отсеке было прохладно и тихо — совсем как внутри Сендака. Что-то холодное засело внутри.
И дело было даже не в сломанном ребре и ссадинах, и выдранных клоках шерсти. Широ пропал, и всё это как-то связано с их совместной ночью. Но как? Гладиаторы спят друг с другом, такое бывает, но неужели Широ досталось лишь за то, что он сблизился с ним, с Сендаком?
Он почувствовал даже — вот нелепость — слабое подобие вины.
Дверь бесшумно отодвинулась в комнату, и туда проскользнул полукровка, который бинтовал Широ после боя. И с которым они шептались — он явно мог знать что-то про!
— Тише, — сказал полукровка, прежде чем Сендак успел произнести хоть слово. — Тебе дорог Чемпион?
Сендак поперхнулся.
— О чём ты? — прорычал он.
Полукровка терпеливо пояснил:
— Ты спишь с Чемпионом. Ты поможешь его спасти?
Сендак вспомнил, при каких обстоятельствах попал в медицинский отсек на встречу со странным полукровкой, и ахнул:
— Да у вас заговор!
Полукровка вздохнул; глаза его были бледными и пустыми, но у Сендака было чувство, что он закатил их.
— Нет, мы всего лишь хотим помочь Чемпиону вернуться на свою планету и предупредить его людей, что галра идут.
— И вы говорите это мне? Мне, Сендаку?
Полукровка настороженно огляделся, боясь, что кто-то услышит возмущённый вскрик Сендака.
— Да, я говорю это тебе, — вполголоса ответил он. — Тебе, бывшему коммандеру и бывшей правой руке императора. — полукровка выделил тоном «бывших».
Сендак слушал молча.
— Я говорю это тому, кто жив до сих пор только благодаря вмешательству Чемпиона. А он из-за тебя скоро умрёт.
— Да что ты несёшь? — взорвался Сендак, подскакивая и хватая предателя за горло.
Тот даже бровью не повёл и прохрипел:
— Он пошёл против воли императора и всей остальной знати, которые хотел твою голову на блюде. И ведьма Хаггар после этого легко наложила на него лапу.
Хаггар? Сендак знал, что для своих научных изысканий и создания новых чудовищ, которые смогли бы превзойти легендарный Вольтрон, она берёт проштрафившихся офицеров галра и выдающихся гладиаторов. И превращает их в чудовищ. Но Широ — Широ в её руках?
— Если тебе дорог Чемпион — помоги ему, — сипел полукровка, потому что в бешенстве Сендак слишком сильно сжал пальцы.
— И как я смогу ему помочь? — брюзгливо спросил Сендак. — Ты думаешь, я смогу раскидать всех друидов и солдат?..
— Этого и не потребуется, — выдохнул полукровка, потирая шею. — Я проведу тебя к друидам, к их операционной, и когда Широ повезут после опытов, его будет сопровождать один, максимум двое.
— После опытов? Зачем нам ждать опытов?
Уже воскликнув это, Сендак понял, что выдал себя — он больше не мог изображать равнодушие. Но приступ тревоги при мысли о том, что Хаггар уже сейчас делает что-то с его Чемпионом, удивил даже его самого.
На лице полукровки проступило облегчение.
— Он уже у Хаггар, — терпеливо пояснил он. — И она уже что-то с ним делает. Нам остаётся только надеяться, что он переживёт это.

За медицинским отсеком их встретил Нортус. Сендак смерил его презрительным взглядом, которого он, похоже, не заметил и сразу обратился к полукровке:
— Улаз, надо торопиться. Хаггар заканчивает.
Тот обернулся на Сендака.
— Я с вами, — сквозь зубы ответил Сендак.
Они прошли через какие-то коридоры, — о существовании некоторых Сендак и не подозревал, и подобрались к крылу друидов, которое находилось рядом с тюрьмой гладиаторов — чтобы не ходить далеко. Встали у врат в операционную, прячась за поворотом.
— Ты ведь специально это сделал? — сквозь зубы спросил Сендак у Нортуса.
— Чтобы ты встретился с Улазом? Ты только понял? — сухо ответил тот, не отрывая глаз от двери.
Сендак вдруг вспомнил: это тот охранник, который пытался помешать ему и его ребятам избить Чемпиона. Надо же, с тех пор он вырос до начальника тюрьмы.
— Нет, я о том, что ты настроил всех против меня — чтобы мне некуда было возвращаться, чтобы был только один путь — за Чемпионом.
— Ты сам прекрасно всех настроил против себя, — бросил Нортус. Идут!
И в самом деле, двое солдат вывезли бесчувственного, но явно живого Широ на каталке.
Сендак, Нортус и Улаз следовали за ними на расстоянии — Нортус периодически оглядывался, чтобы убедиться, что за ними никто не следует.
Когда солдаты были на полпути к тюрьме, Сендак не стал ждать команды и напал. Столкнул их головами, переступил через бесчувственные тела и подошёл к каталке.
— Что это? — ошеломлённо спросил он.
— Хаггар, — угрюмо ответил Улаз.
У Широ не было правой руки — вместо неё темнел протез. Сендак не первый раз видел подобные у ветеранов, но те солдаты теряли свои конечности в бою, а у Широ ещё утром была нормальная, живая рука.
Нортус нервно оглянулся.
— Поторопитесь, — сказал он. — Пока нас не хватились. Я попробую потянуть время, а вы спешите к ангару.
Сендак подхватил Широ на плечо — такого лёгкого, несмотря на механическую конечность.
— Прощай, Нортус, — бросил он.
Глаза охранника расширились.
— Меня зовут Норток, — поправил он.
— Решил поменять имя?
— Меня всегда звали!.. — охранник справился с собой и сдержанно добавил: — Спаси Чемпиона. Врепит са.
— Ты же предатель, — насмешливо сказал Сендак. — К чему это?
— Я люблю свою империю — мне лишь не нравится, что ей управляют безумец и ведьма, — парировал тот. — Врепит са, бывший коммандер Сендак.
— Врепит са, — торжественно ответил Сендак и, развернувшись, поспешил за Улазом к ангарам.


15.
Только в ангаре он понял, что дело нечисто. В капсулу, которую Улаз приготовил для полёта, мог влезть только один пилот, и явно не Сендак с его массивным телосложением.
Однако он молча усадил Широ, который уже немного пришёл в себя и что-то бормотал типа: «Вы уже взяли у меня руку, что вам нужно ещё?», в кабину, пристегнул ремнями и, отступив, смотрел, как Улаз вводит координаты Земли в программу капсулы.
Когда Улаз закончил, Сендак жестом попросил его не закрывать пока капсулу. Он наклонился, провёл рукой по волосам Широ — тёмным сзади и почти белым спереди, надо лбом, и сказал:
— Прощай, Чемпион. Помоги своей планете. Может, мы ещё встретимся. Для меня честью было сражаться с тобой.
Он проводил взглядом улетающую капсулу — скоро её хватятся, а ещё раньше хватятся и самого Широ, и здесь разверзнется ад.
Ну и пусть. Ему нечего терять и нечего стыдиться. Он верно служил империи и своему императору, и пострадал ни за что. И помог Чемпиону, избавил его от страшной участи. Что бы ни думал император о фокусах Хаггар, никто не заслужил подобной участи, особенно Чемпион.
Сендак всё сделал правильно — и он с достоинством встретит свою судьбу.
Он вдруг понял, что Улаз всё ещё стоит и смотрит на него своими пустыми глазами.
— Что пялишься? — усмехнулся Сендак. — Думаешь, я вне себя от злости за то, что меня оставили умирать?
Улаз покачал головой. Сендак заметил вдруг, что полукровка, который казался ему хилым поначалу, крепко сложен, у него сильные мускулистые руки. Одежда удачно маскировала фигуру умелого воина, особенно если не приглядываться к помощнику друидов.
— Есть ещё капсула, достаточно большая для двоих, — сказал он. — Я не воин и не врачеватель. Я шпион, и после моего побега Хаггар догадается обо всём. Клинки Марморы — знаешь о таких?
Сендак сдвинул брови.
— Я думал, это сказки. Но это значит, что ты — против Заркона?
— Да, я против тирана, который уничтожает планеты и позволяет своей ведьме превращать нас в чудовищ. А ты — за кого ты, Сендак? За свой народ, за свою империю — или за то чудовище, которое стоит во главе? Ты положил жизнь ради него — и он выкинул тебя после одной неудачи. Удивительно, что он не отдал тебя Хаггар. Хотя… не факт, что ты не достанешься ей.
По коже Сендака под шерстью прошёлся холодок. Воистину, нет участи страшнее, куда там смерти.
— Я поклялся служить ему, — сказал он.
— Идём со мной, — настойчиво сказал Улаз. — Так ты послужишь империи — может, во главе её станет наконец достойный. Тот, кто оценит твою верность и силу по достоинству.
Сендак мог бы ответить ему, что он дал клятву не потому, что хотел чего-то взамен. И что если бы император его простил, вернулся бы не раздумывая. И что внутри него так и осталась пустота, которую едва заполнил Чемпион — и покинул его, и они больше не встретятся.
И что ему страшно умирать, пусть это и недостойно галра. И что всё это несправедливо.
Но он не может даже за один фиб изменить своё мировоззрение и перейти на сторону врагов императора.
Хотя тот обошёлся с ним недостойно.
Хотя Сендак знал, что больше всего ему хочется не вернуься в строй галра и не бежать в неизвестность с Улазом. А быть сейчас с Чемпионом и защищать его от всех врагов.
— Быстрей решай! — поторопил Улаз, подготавливая челнок — действительно большой и вместительный, пусть и не такой быстрый.

И Сендак принял решение.

@темы: Негатив, NC-17, Текст, Команда Широ, Стадия I

---

Негатив, арт

[LanceLotor]

Название: Бездна
Автор: LanceLotor
Форма: арт
Пейринг/Персонажи: Лотор, Лэнс
Категория: преслэш
Рейтинг: G
Тема: негатив

@темы: Негатив, PG-13, Визуал, Команда Лэнс/Лотор, Стадия I

---

Негатив, мини

[Pidge Holt Team]

Название: Пятый модуль
Автор: Pidge Holt Team
Бета: Pidge Holt Team
Размер: мини, 1780 слов
Пейринг/Персонажи: Пидж | все паладины, Кит/Пидж
Категория: гет
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Тема: негатив
Краткое содержание: Пидж сделала андроида
Примечание/Предупреждения:

спойлер

смерть основных персонажей

Итак, долгая работа завершена. Теперь первый тестовый запуск. Пидж критически осмотрела то, что у нее получилось. На первый взгляд это напоминало обычный манекен. И если он не заработает, как она задумала, только и останется что задвинуть в угол, напялив какую-нибудь одежду.

Давно она так не волновалась.

— Загрузка. Модуль первый — Ханк, — Пидж порадовалась, что ее голос не дрогнул.

Фигура перед ней начала изменяться: раздалась вширь, лицо оплыло, линии обрели четкость, и уже через несколько секунд черты стали узнаваемы. Последними проявились цвета — темные волосы, желтая футболка, зеленый жилет. А через минуту перед ней стоял Ханк. Лицо у него было несколько отрешенное, он медленно и размеренно моргал через равные промежутки времени. Потом послышался легкий щелчок, и Ханк встряхнулся — в глазах появилось осмысленное выражение.

— Пидж? — спросил он и огляделся.

— Ура! Получилось! — Пидж вскинула руки и засмеялась. — А ты не верил!

— Во что я не верил? — Ханк неуверенно улыбнулся.

— Что я смогу сделать полноценного андроида с загрузкой личности и сменой модулей, — выпалила она на одном дыхании.

— Ого, — Ханк подался вперед. — А где?.. Да ладно, — кажется, до него начало доходить, и он уставился на свои руки, повертел ими, потом сделал несколько шагов по комнате.

— Ну как? — Пидж было очень важно, чтобы Ханк оценил ее успехи.

— Хм. Сервомотор в правой ноге подтормаживает, — сообщил тот и подпрыгнул. — И амортизаторы не очень. Надо проверить соединительные узлы. И наверняка личностные модули будут сбоить, мы же это уже проверяли.

— Глупости, — отмахнулась Пидж. — Они прошли регрессионное тестирование, я прогоняла несколько тысяч раз.

— Нет, пока идет период подгонки, все равно будут ошибки, — упрямо повторил Ханк. — Дай посмотреть схему.

— Зануда, — фыркнула Пидж и кинула ему документы.

Он ловко поймал их, отметил хорошую реакцию мускульных имитаторов и погрузился в чтение.

Пидж нетерпеливо ходила по комнате, заглядывая ему через плечо и вставляя комментарии. Они спорили до хрипоты, вырывая схемы друг у друга из рук. В конце концов Ханк завалился на кровать и раскинул руки.

— Есть хочу, — пожаловался он. — Такие фантомные желания очень отвлекают. Я все равно считаю, что надолго андроида не хватит. Но ты молодец, это потрясающе, — он поднял руку и сжал кулак. — А представляешь, — он засмеялся, — что бы с таким андроидом смог сделать Лэнс?

— Нет, — простонала Пидж, закрывая глаза ладонью. — Даже думать об этом не хочу. Но, кстати, это идея. Надо продолжить проверку. Пока, Ханк.

— Увидимся, — он махнул рукой. — И придумай что-нибудь насчет еды.

— Это вряд ли, — хмыкнула Пидж. — Загрузка. Модуль второй — Лэнс.

Тело на кровати замерло и снова начало изменяться. Цвета одежды поплыли, руки вытянулись, фигура стала тоньше. В этот раз преобразование заняло еще меньше времени. Буквально через несколько секунд Лэнс подскочил на кровати и завертел головой.

— А? — он уставился на Пидж совершенно круглыми глазами.

— Неплохо получился, — решила Пидж, осмотрев его.

— Что значит, неплохо? — Лэнс обиженно вздернул подбородок. — Да я офигенно получился. Погоди, в каком смысле получился?

— Ты знаешь, что такое андроид? — Да, ему все объяснить будет намного сложнее.

— Конечно, — тут же закивал он. — Человекоподобный робот, обладает сознанием и небольшой свободой воли.

— Или не получился? — с сомнением протянула Пидж. Что-то слишком умный.

— Я столько аниме пересмотрел с ними, — Лэнс вздохнул, мечтательно закатывая глаза. — Прекрасные девушки-андроиды в платьях горничных или костюмах медсестры…

— И как я не догадалась? — пробормотала Пидж, успокаиваясь.

— А ты это к чему?

— Я сделала андроида с загрузкой личности и сменой модулей, сейчас тестовое включение для проверки… — Пидж запнулась. Лэнс уже явно потерял интерес и не слушал ее. Он вскочил с кровати и прошелся по каюте, везде засовывая свой нос.

— О, а я все думал, куда ее дел, — он вытащил с нижней полки коробку с игрой, которую они вместе покупали, и стер с нее пыль.

— Мог бы и послушать, — раздраженно отозвалась Пидж.

— Я все равно ничего не понял, — пожал тот плечами. — Пойду к себе, поиграю.

— Стоп, — Пидж дернула его за рукав. — Андроид. Ты андроид.

— Очень смешно, — фыркнул Лэнс и пошел к двери.

— Ну, сам напросился. Высший приоритет. Стоп, — Лэнс замер, уже взявшись за ручку. — Поворот на сто восемьдесят градусов, — Лэнс медленно повернулся. — Отмена. Теперь убедился?

— Охренеть, — выдал тот. — Слушай, а зачем тебе андроид с моей внешностью? Я, конечно, красавчик, но должен предупредить, если ты в меня влюбилась…

— Ой, замолчи, — Пидж рассмеялась. — Я же говорю, смена модулей. Тут не только твоя внешность.

— Да? — Лэнс на секунду задумался. — Слушай, а Аллура есть? А ты можешь оставить мое сознание и ее внешность, ну ты понимаешь?

— Нет, — отрезала Пидж. — Лэнс, просто нет.

— Так не интересно, — вздохнул он. — Ладно, к себе мне нельзя, потому что там, как я понимаю, я. Это слишком сложно для меня, — пожаловался он. — В общем, тогда тут давай сыграем. Я что-то соскучился.

— Да, — Пидж отвернулась. — Я тоже.

Лэнс проиграл ей три раунда подряд и каждый раз вопил, что это просто она пользуется своей властью и наверняка приказывает ему ошибаться.

Пидж хохотала после каждой претензии и советовала выпрямить руки.

— Блин, — Лэнс отбросил джойстик. — Нечестно.

— Слабак, — не удержалась Пидж, довольно улыбаясь. — Сдаешься?

— Да я!..

Его перебил стук в дверь.

— Пидж, — раздался голос Аллуры, — ты спустишься сегодня?

— Нет, я занята.

— О, Аллура, — Лэнс вскочил и пригладил волосы. — Я хочу поздороваться!

— Стой, нельзя, — зашипела Пидж.

— Да ладно, я быстро, она и не заметит разницы между мной и мной.

— Пидж, ты не одна? — в голосе Аллуры послышалось удивление.

— Одна, — громко отозвалась Пидж. — Загрузка!

Лэнс замер.

— Я одна, и я занята, — повторила Пидж, напряженно вслушиваясь в тишину за дверью.

— Ладно, — наконец ответила Аллура.

Пидж выждала еще какое-то время, чтобы убедиться — Аллура действительно ушла.

— Чуть не попалась, — вздохнула она. — Лэнс, ты придурок!

Ответить тот не мог. Он так и стоял, замерев в нелепой позе.

— Ладно, раз так, модуль три — Кит.

Фигура Лэнса вздрогнула и поплыла, меняясь. Кожа побледнела, рост слегка уменьшился, куртка стала короче, пошла рябью, меняя цвет на красный. И вот перед Пидж появился Кит. Он моргнул и настороженно огляделся, тут же перетекая в боевую стойку.

— Эй, эй, спокойней, — Пидж не была уверена, что успеет остановить Кита, если тот решит напасть, даже используя высший приоритет.

— Пидж? — Кит сфокусировал взгляд на ней и слегка расслабился, снимая ладонь с рукояти клинка.

— Ага.

— Почему я у тебя в комнате? — он слегка нахмурился. — Мы вроде не договаривались. Или я забыл?

— Нет, не договаривались, но какая разница? — Пидж шагнула к нему и обняла за шею.

— Это странно, — она чувствовала, что он все еще напряжен.

— Я потом все объясню, — пообещала она и поцеловала его. На какую-то долгую секунду ей показалось, что он не ответит, что именно на нем произошел сбой, как предупреждал Ханк. И нет, она никогда не станет приказывать ему. Но Кит все-таки ответил и тоже сжал ее в объятьях.

— Обязательно объяснишь, — настойчиво сказал он, отрываясь от нее на короткое мгновение. А потом подхватил на руки и понес на кровать. Пидж каждый раз таяла, когда он так делал.

Никогда и ни с кем Пидж не было так хорошо, как с Китом, хотя она успела попробовать достаточно много. Кажется он угадывал любые ее желания еще до того, как она сама их осознавала. Пидж не могла сказать, что любит его, это слишком, но то, что у них полная совместимость в постели — это она знала точно.

Она выбросила из головы абсолютно все мысли, сейчас было важно только отвечать на поцелуи, подставляться под жаркие губы и выгибаться навстречу, прижимаясь все ближе.

— Как хорошо, — она вытянулась на постели. Голова была пустой и звонкой, а все тело приятно ныло.

— Ты обещала объяснить, — напомнил Кит, заправляя волосы ей за ухо. Он легко улыбался и выглядел очень спокойным.

— Хорошо, — она вздохнула, возвращаясь в реальность. — Подожди меня.

Пидж сходила в душ, раздумывая, стоит ли что-то говорить или просто переключить на следующий модуль. Но не сказать ничего Киту, пусть и не совсем настоящему, она не могла.

— Ты андроид, — без предисловий объявила она, садясь на кровать рядом с ним.

— Кто? — он нахмурился.

— Робот с личностью Кита, — пояснила она. Ей почему-то было неловко, и она смотрела в пол.

— Это не шутка? — потрясенно уточнил Кит через минуту.

— Нет, — она помотала головой. — Я тебя сделала.

— Тогда зачем? — в его голосе слышалось раздражение.

— Это тестовый прогон, — тихо ответила Пидж.

— Тестовый… прогон?

Он встал с кровати и надел куртку, как будто закрываясь от нее.

— Выключай, — резко сказал он.

— Но…

— Мне это не нравится. И другому мне тоже не понравится, — предупредил он. — Никогда больше так не делай.

Пидж смотрела на него. На то, как он хмурит брови, нетерпеливо переступает с ноги на ногу и отводит взгляд. Стало ужасно тоскливо.

— Загрузка, — сказала она, пока не успела передумать. Еще раз оглядела застывшую фигуру Кита и продолжила: — Модуль четыре — Широ.

В этот раз голос все-таки дрогнул.

Фигура опять начала меняться, но радость Пидж от того, что у нее все получилось, уже прошла. Наверное, Кит был прав, это все неправильно. Но что ей оставалось делать?

— Пидж, — она не заметила, как Широ подошел, и вздрогнула, когда он положил ладонь ей на голову.

— Это ты виноват! — вырвалось у нее. Она вскочила на ноги и ударила Широ кулаком в грудь. — Ты! И Ханк! И Лэнс! И Кит! Вы все виноваты! Что мне еще делать?!

Широ молчал и спокойно сносил удары. Он действительно выглядел виноватым, хотя вряд ли понимал, в чем дело.

— Зачем ты меня отослал? Там не было никаких данных! Ты соврал мне! — Пидж всхлипнула, с ужасом чувствуя, как по щекам текут слезы.

Широ вздохнул и притянул ее к себе, снова погладив по голове. И она разрыдалась, не в силах больше сдерживаться.

— Что случилось? — спросил Широ, когда она немного успокоилась.

— Ты андроид, — бесцветным голосом сказала Пидж, отстраняясь и садясь на кровать. Все шло не так, как она представляла. — Вы меня бросили. Все вы. Зачем вы так глупо погибли? Зачем ты отослал меня? Мы могли бы собрать Вольтрон и тогда обязательно победили бы!

— Значит, так было нужно, — казалось, Широ совершенно не удивился тому, что он робот. — Вольтрон не всесилен. Я не знаю, что случилось, но уверен — мы все хотели, чтобы ты осталась жива. И я рад, что у нас получилось.

Пидж вскинула голову — Широ и правда улыбался.

— Отключение! — крикнула она со злостью. — Завершить процесс.

Знакомые черты растаяли, перед ней снова стоял безжизненный манекен. Почти такой же, как она сама. Три года после того, как остальные погибли, Пидж проводила все свое время, собирая андроида. Она хотела высказать им все, что думает. Сочиняла обвинительные речи, думала, что заставит каждого их них извиниться.

И только сейчас поняла, что все бесполезно. Полное опустошение и никаких сил. Никого из них не вернуть.

Ханк не стал бы в ней сомневаться, он порадовался бы за ее успех. Лэнс не проиграл бы ей так глупо в своей любимой игре. Кит потребовал бы объяснений сразу и никогда не позволил так собой воспользоваться. Широ смог бы ее утешить, а не сказал пару общих фраз.

Это были не они.

Пидж казалось, что и от нее уже ничего не осталось. Она как пятый модуль — может говорить и действовать только по заданной программе. Вся разница, что себе ее она написала по собственной воле.

Надо спуститься вниз. Аллура волнуется. И Мэтт наверняка тоже.

Она убрала выключенного андроида в шкаф и пообещала себе никогда больше его не включать.

И нарушила обещание уже через два дня.

@темы: Негатив, Текст, PG-13, Команда Пидж, Стадия I

---

Shiro loves Keith, негатив (драбблы)

[Shiro loves Keith]

Название: Торг Цикл: Ступени Автор: Shiro loves Keith Бета: Shiro loves Keith Размер: Драббл, 703 слова Пейринг/Персонажи: Широ/Акира(алтеан!Кит), Широ|Кит Категория: Слэш Жанр: Ангст, драма, PWP Рейтинг: R Тема: Негатив Примечание/Предупреждения: AU, в которой после битвы с Зарконом Широ переместился в параллельную (обратную) реальность с алтеанцами-поработителями и был захвачен советником Императрицы — Акирой. Широ целует так, как привык с ним — сжимает челюсть кибернетическими пальцами, не позволяя отвернуться, толкается языком в рот и до сих пор не может закрыть глаза полностью. У него есть всего пара тиков прежде, чем Акира возьмёт себя в руки и перехватит инициативу. О, Акира любит командовать и думает, что в состоянии контролировать всё, как правая рука Императрицы. Контролировать Широ он не может. Акира не столько целует, сколько кусается, оставляя метки зубов поверх заживших шрамов. Собственник во всём, и эта его черта Широ даже нравится. Широ вообще здесь нравится. И Акира не такой как… Рваный выдох почти означает поражение. Губы Акиры искривляются в ухмылке, и он сдавливает сосок Широ сильнее, кусая мягкое место над ложбинкой ключицы. Его взгляд — ледяная пустыня. Холодный и колючий ровно настолько же, насколько горяч сам Акира, когда дело касается секса. Он не заботится об удовольствии Широ — его волнует только он сам. И то, что Акира опускается на колени, стягивая с Широ бельё, становится полной неожиданностью. Отсасывая, он смотрит в глаза. Пристально, изучая, дёргая уголками губ, когда Широ стискивает зубы. Он выпускает член изо рта, водит языком вокруг головки, надавливая кончиком на уздечку, и насаживается ртом снова — резко, на всю длину, пропуская в горло. Широ хватает его за волосы. Мягкие. Белые. Не выдержав, Широ рывком поднимает его на ноги и вжимает в стену, целуя. Жмурится, пытаясь не представлять. Они похожи внешне, и только. Акира отвечает не сразу. Может, собирается отчитать. Может, решает, кинуть ли его ещё на пару дней в камеру. Может, придумывает очередное наказание — Широ не привыкать. Вся его жизнь ничто иное, как расплата. За наивность, за самоуверенность, за нерешительность. Он ведь так и не сказал ему, что... Только Акира всё же отвечает. Поддаётся, впервые не противится языку в своём рту, хватается за широкие плечи. Мелко дрожит, и Широ, понимая, сжимает его член у основания. — Ещё рано, — говорит он, в надежде вывести Акиру из себя. О да. Его взгляд едва ли не мечет молнии, и это нравится Широ куда больше. Пожалуйста, не нужно походить на… Книги и пустая посуда летят на пол. Широ вжимает Акиру грудью в стол, давит кибернетической ладонью на спину, не позволяя подняться, входит в него полностью. Его задница испачкана в смазке, и Широ нет дела до того, трахался ли он с кем-то перед тем, как прийти к нему, или же играл с собой сам. Акира не говорит ему ничего, вместо этого двигая бёдрами навстречу. Что ж. Его невозможно заставить стонать — Широ пробовал, и не один раз. Акира молчит, когда вгоняет свой член в Широ, Акира молчит, когда его вытрахивают почти до потери сознания. Услышать его тихий выдох на самом деле большое достижение. И если поначалу это раздражало, то теперь Широ по-настоящему благодарен. Ведь их голоса похожи тоже. Широ вбивается резко, размашисто, и железные ножки стола скрипят об пол, понемногу сдвигаясь. Акира раздвигает ноги чуть шире, неловко пытается подняться, упираясь на руки как следует, откидывает голову назад — острые лопатки почти сходятся вместе. Поддавшись порыву, Широ наклоняется, чтобы поцеловать его в плечо. Тело под ним снова дрожит, и Широ не понимает. Он хочет заставить его злиться, хочет увидеть тот самый холодный взгляд, хочет понять, что ничего для него не значит. Он больше не хочет никого подводить. Перевернуть Акиру на спину было ошибкой. Потому что вместо властного самовлюблённого советника на него смотрит тот, кто нуждается в ласке и заботе. Кто-то открытый. Кто-то желающий спасения. Акира приподнимается, притягивает Широ за шею и вовлекает в поцелуй. Улыбается, когда пальцы кибернетической руки сдавливают его горло, и выдыхает сквозь зубы, когда ударяется лопатками о стол, а Широ снова вводит до конца. Широ не уверен, что действует обдуманно. Акира под ним прогибается в спине, пытается ухватиться хоть за что-то, беззвучно открывает рот, пока Широ его трахает. Неосторожно, жёстко, продолжая провоцировать, но с губ Акиры не сходит улыбка. Алтеанские метки слабо светятся белым, и Широ это кажется неправильным. Он же наполовину галра, а не… — Широ. Звучание собственного имени сбивает с ног. Широ кончает, и Акира кончает следом, когда его член перестают сжимать. Мысли в голове путаются. Акира кладёт ладони на его щёки, и это совсем не помогает. — Эй, — говорит он вкрадчиво. Заглядывает в глаза, и вместо привычной лазури Широ видит закатную синеву неба. — Ты в порядке? Это не Кит. — Нет, — голос беспомощно надламывается. Ему нужно вернуться. Во что бы то ни стало. К нему. Название: Депрессия Цикл: Ступени Автор: Shiro loves Keith Бета: Shiro loves Keith Размер: Драббл, 235 слов Пейринг/Персонажи: Широ/Акира(алтеан!Кит), Широ|Кит Категория: Слэш Жанр: Ангст, драма Рейтинг: PG-13 Этот кошмар растягивается на дни, а, может, недели. Под рёбрами свербит, ноет, режет — засасывает внутренности в чёрную дыру, образовавшуюся где-то под сердцем. Акира заглядывает всего на несколько тиков. Смеряет его взглядом и уходит, не сказав ни слова. Лазурные глаза обжигают холодом, но Широ улавливает в них что-то ещё — что-то, что не может объяснить. Да и плевать. Не должны его интересовать взгляды Акиры. Белые стены давят, он задыхается здесь. В очередном плену, и даже разнообразные удобства этого не меняют. Он должен вернуться. Вернуться к Киту. *** — Ты обещал. Акира, прижатый к стене, не говорит ничего. Он мог бы легко вывернуться, мог бы избить до потери сознания, мог бы лишить жизни — Широ знает, что Акира гораздо сильнее него, — только он молчит. Ждёт, пока хватка Широ ослабнет, и отмахивается от него, как от назойливой мухи. — Я ищу, — цедит он, поправляя алтеанскую форму. — Сообщу, если появится новая информация. Его ладонь скользит по торсу Широ. Жар кожи чувствуется даже через ткань. Широ не в настроении. Впрочем, Акиру это никогда не останавливало. Почему-то этот раз тоже становится исключением. — Что ж, — протяжно выдыхает Акира и на пару тиков застывает у двери. Поворачивает голову, отчего длинные серьги с сиреневыми камнями на концах начинают раскачиваться из стороны в сторону, и продолжает, не поднимая взгляда: — Я зайду позже. Твёрдый голос звучит тихо. Будто Акира спрашивает разрешения. Что за бред вообще. Широ ложится на кровать и отворачивается лицом к стене, надеясь заснуть. Надеясь проснуться в своём мире. Название: Гнев Цикл: Ступени Автор: Shiro loves Keith Бета: Shiro loves Keith Размер: Драббл, 458 слов Пейринг/Персонажи: Широ/Акира(алтеан!Кит), Широ|Кит Категория: Слэш Жанр: Ангст, драма Рейтинг: PG-13 Ему снится Кит. Во сне он крепко стискивает Широ в объятьях — всё, что он может, находясь на взлётной площадке. Чуть поодаль с семьёй прощаются Холты, и Широ встаёт так, чтобы они не увидели. Кит — его сокровище. Самое дорогое, что у него есть, и он вынужден оставить его на Земле. Широ был бы счастлив спрятать его от всех, защитить от всего, что может причинить ему боль, но это невозможно. Он уже причиняет ему боль. — Я вернусь, — обещает он, гладя большим пальцем костяшки. Руки Кита кажутся маленькими. Холодными. И сам он бледный, почти как призрак. Кивает, держится, чтобы не плакать. Во сне Кит спасает его. Подхватывает у талии, закидывает руку на плечо, и Широ отстранённо думает о том, насколько сильным Кит стал. Рассветные лучи заливают его лицо — такое же бледное, как перед отлётом. Чёрные брови изгибаются, и голос едва дрожит, тихий и хриплый. Широ снова сделал ему больно. Во сне Кит перебирает его волосы. Мягко касается пальцами, и у шеи они ощущаются ярче всего. Он ничего не говорит, а Широ не открывает глаз, чувствуя его улыбку. Боится спугнуть неосторожным выдохом, боится не справиться с собой и податься навстречу прикосновениям. Боится, что не заслужил. Знает, что не заслужил. Во сне Кит проводит кончиками пальцев по щеке, очерчивает линию челюсти, поворачивает его лицо к себе. Горячий. Широ перехватывает запястье, открывает глаза. Акира тут же поджимает губы и выдёргивает руку. — Что ты здесь делаешь? — выдавливает из себя Широ, стараясь не кричать. — Я не обязан перед тобой отчитываться. Голос Акиры грубый, и сам он на секунду теряется. Словно совсем не то собирался сказать. Взбешённый, Широ почти сразу успокаивается. Злость уступает место другому чувству — чувству, о котором он успел позабыть с Акирой. Тревоге. — И всё же? Он касается Акиры почти бережно. Такие моменты — редкость, и перед ними Широ слаб. Потому что он перестаёт различать. Акира отводит взгляд, смотрит себе под ноги. Сминает в пальцах край небесно-голубого камзола, и длинные серьги, покачиваясь, бликуют в полутьме. — Хотел понять, наверное. Что он чувствовал. Весь смысл до Широ доходит не сразу. Осознание приносит боль — нестерпимую, пронзающую виски острой спицей. Кибернетическая рука загорается на запястье Акиры, и теперь его лицо кривится от боли тоже. — Не смей. Копаться. В моих. Воспоминаниях. Широ не говорит — выплёвывает эти слова, надеется, что они отпечатаются на Акире шрамами. Воспоминания о Ките — всё, что у него есть. Всё, что помогало ему выживать. Всё, что поддерживало в нём жизнь. Он и не думает вырываться. Лишь поднимает взгляд. И Широ видит сочувствие. — Я хотел помочь. — Так верни меня в мою реальность! Сиреневый свет исчезает. Широ закрывает лицо руками, закусывает губу, чтобы не разрыдаться. Он не видит, как уходит Акира. Сидит в темноте, обняв колени, жмурится до красных пятен перед глазами. *** Когда Акира заходит в следующий раз, Широ замечает на светлом запястье бледно-розовую полосу. Это почти его не трогает. Название: Отрицание Цикл: Ступени Автор: Shiro loves Keith Бета: Shiro loves Keith Размер: Драббл, 517 слов Пейринг/Персонажи: Широ/Акира(алтеан!Кит), Широ|Кит Категория: Слэш Жанр: Ангст, драма Рейтинг: PG-13 Он продолжает спрашивать снова, и снова, и снова. Акира отмалчивается, и это выводит из себя. — Скажи мне, — требует Широ, преграждая выход из комнаты. — Пока ничего нового. Что-то в его тоне заставляет тело напрячься. Акира никогда его не обманывал. Но обманывает сейчас. Он не умеет врать. Совсем как Кит. — Ты что-то узнал, — Широ не спрашивает, а утверждает. Взгляд Акиры мечется из стороны в сторону. — Ты узнал. И ты можешь меня вернуть. — Не могу. — Врёшь! — Он ударяет рукой по стене рядом с головой Акиры. Тот даже не вздрагивает. — Я правда не могу, Широ. Слышать его голос тяжело. Он слышит не Акиру — Кита — и это всё больше походит на помешательство. Невыносимо. Широ встаёт на колени. Поднимает голову, видит испуг в ставшей привычной лазури и касается чужих рук. — Пожалуйста. Он жалок и отвратителен сам себе, только это не имеет никакого значения, если он сможет вернуться к нему. Вымолит прощение, сделает всё, чтобы быть рядом, и больше никогда не сделает ему больно снова. Акира опускается к нему сам. Высвобождает руки, кладёт горячие ладони на его щёки, и его ободряющая улыбка только ранит больше. — Прости, но я правда… — Пожалуйста. Объятья становятся неожиданностью. Это то, чего Акира никогда не делал, и этого достаточно, чтобы Широ понял. — Почему? — Его голос бесцветный. — Если дело во времени, то я готов ждать сколько угод… Отстраняется он так же быстро. Широ видит, каких сил Акире стоит смотреть в глаза. Ему самому тяжело тоже. — Её нет. — Он держит паузу, наверное, видя замешательство в лице Широ. — Твоей реальности. Это нелепица. Как такое?.. — Уничтожена. Широ не уверен, что может чувствовать. Отчаянно пытается усмотреть хоть что-то, что выдало бы ложь, и с каждой секундой надежда тает, разрушая за собой что-то внутри. — Они пытались закрыть брешь в разломе, и у них не получилось. Две реальности, наслоившись, уничтожили друг друга. Тон Акиры сухой и отстранённый, будто он говорит о погоде. Широ не может даже злиться, потрясённый. — «Они»? — Команда Вольтрона, — подбирает он, наконец. «Команда Вольтрона». Вот кто они для Акиры. Для Широ они были семьёй. — Ты врёшь, — пытается убедить он себя. — Широ. — Врёшь. — Желание убить Акиру пропадает, едва успев появиться. У него нет сил даже на это. — Мне некуда тебя вернуть. — Врёшь. — Они погибли. — Врёшь. — И он тоже. — Врёшь! Боль отзывается в кулаке, переносится в удар — один-единственный, сбивающий Акиру с коленей. Он падает набок, касается пальцами широкой кровоточащей ссадины на челюсти. — Ты врёшь, — в последний раз повторяет Широ, и голос надламывается. Акира поднимается на ноги и задерживается у двери, чтобы сказать тихое: «Прости». *** Он не может принять это. Не может есть, не может спать, не может думать. Сверлит взглядом стену, будто так может открыться портал, который вернёт его назад. Акира приходит каждый день. Широ слышит шаги, слышит, как открывается дверь, но ни разу он не проходит в комнату. Так правильно. Он не может его видеть. Не сейчас. *** Широ поджидает его у двери. Втягивает внутрь, не дождавшись, пока она отъедет полностью. Акира хлопает длинными ресницами и совсем не морщится, когда Широ с силой стискивает его запястья. Он просто хочет знать. — Им было больно? — Не думаю. Наверное, они даже не поняли, что случилось. Слёзы текут сами. Широ роняет голову на плечо Акиры, вздрагивая. Его виска касается горячая щека. Название: Принятие Цикл: Ступени Автор: Shiro loves Keith Бета: Shiro loves Keith Размер: Драббл, 438 слов Пейринг/Персонажи: Широ/Акира(алтеан!Кит), Широ|Кит Категория: Слэш Жанр: Ангст, драма Рейтинг: PG-13 Широ считал, что знает боль потери. Что его душу истрепали достаточно, что ничего хуже уже не будет. Он ошибался. Принять смерть всего, что было ему дорого — принять его смерть — невозможно. Воспоминания преследуют, мучают, не оставляя ни во снах, ни наяву. Будто Кит всё ещё жив, будто войдёт с минуты на минуту — с глупым платком на лице, немного похожий на ковбоя. Выдохнет в ткань хриплое «Широ». Посмотрит на него, испуганный, и в глазах рассветного неба замерцают звёзды-слёзы облегчения. Только этого не будет. И когда дверь открывается, вместо копны чёрных волос Широ видит белые. Акира почти не говорит. Просто находится рядом, иногда садясь на кровать и позволяя уткнуться в своё плечо. Он больше не касается, и от этого почему-то только больнее. Всё верно. Больше он никому не нужен. Проходит неделя прежде, чем Широ удаётся провести линию. Перестать считать Акиру призраком Кита, принять из его рук завтрак, наконец, рассказать о том, как ему больно. Акира слушает, кивая. В этом нет никакой надобности — он наверняка не один раз копался в его воспоминаниях, — но озвучить кажется важным. Тяжёлые слова освобождают тело, и в эту ночь ему даже удаётся поспать четыре часа. Он ждёт Акиру утром. Ждёт днём и ждёт вечером. Но тот не приходит ни на следующий день, ни на идущий за ним. Его возвращение вызывает куда больше чувств, чем Широ мог себе представить. Трогает тонкие запястья и с сожалением смотрит на оставленный шрам. — Где ты был так долго? Акира отводит взгляд, но не отстраняется. — Дела. — Он замолкает, словно собирается с силами, и по-прежнему не смотрит в глаза. — Я переезжаю на другую базу. — Вот как. Мне собираться? — Ты остаёшься здесь. — Приказ Императрицы? — Нет. — Акира поджимает губы. — Это моё решение. Его голос режет ледяным клинком, и Широ застывает, не в силах ни пошевелиться, ни вдохнуть холодный воздух. — Почему?.. Он догадывается, но хочет услышать. Даже если это в очередной раз его разрушит. Горячие ладони ложатся на его щёки. Акира улыбается, и эта улыбка ломает то, что Широ с горем пополам удалось отстроить. — Я пытался, но ничего не выйдет. Для тебя так будет лучше. — Но… — Я не смогу его заменить. Не смогу. Он отстраняется, собирается уйти, и Широ не может ему позволить. Это эгоистично, это низко, это неправильно — но и его нахождение здесь неправильно тоже. Сбой или странная прихоть Чёрной — неважно. Широ должен был погибнуть вместе с ними. Вместе с Китом. — Акира, прошу. Его глаза распахиваются, он замирает. Ох, точно. За всё это время Широ, наверное, впервые называет его по имени. Повторяет ещё раз, притягивает к себе, касается губами белых волос и жмурится, сжимая в объятьях. — Не оставляй меня. Останься. Пожалуйста. Горячи ладони опускаются на спину. Акира вздрагивает, цепляется за чёрную ткань. Широ выдыхает с улыбкой. Название: Жажда Автор: Shiro loves Keith Бета: Shiro loves Keith Размер: драббл, 505 слов Пейринг/Персонажи: Широ/Кит Категория: слэш Жанр: лавхейт Рейтинг: PG-13 Тема: негатив Краткое содержание: Иногда Широ кажется – он переигрывает. — Широ, — в его голосе ломкая нежность, а в глазах — обещание всех кругов ада. Широ впитывает в себя каждую каплю, собирает с терпением и тщательностью мазохиста, чтобы всё это вернуть сторицей. В его ответной улыбке безграничная любовь переплавляется в обжигающую ненависть. Он сгорает в ней каждый раз, когда Кит рядом, когда они дышат одним воздухом и сосуществуют на одной планете. Но Кит словно вертится вокруг его оси, и от этого не сбежать. Широ поднимает на него взгляд, улыбается своей особой — только для Кита — улыбкой и говорит: — Да? Они оба ведут себя так правильно, так прилично, что от этого сводит скулы. Их разговор полон заботы друг о друге, полон тепла, отсвета которого словно бы хватает на всех. Иногда Широ кажется — он переигрывает, он слишком сладкий, приторный, ненастоящий, но Аллура одобрительно улыбается, а в глазах остальных нет вопроса. Значит, всё хорошо, и они всё ещё в рамках. Значит, можно продолжать. Знали бы остальные, что творится на самом деле... Кит слушает его внимательно и касается плеча. Внешне легко-легко, самыми кончиками пальцев. Но Широ чувствует каждый из них, как они впиваются в нежную болезненно-чувствительную кожу в сочленении. Как раздирают его плечо на части, будто злая птица — когтями. Широ склоняет голову и мажет виском по нагретой коже куртки. Обещает вернуть всё, и чуточку сверху ночью, когда можно будет не сдержаться и выплеснуть весь сжигающий его огонь. Его ненависть сравнима лишь с той жаждой, что он испытывает, когда Кит так близко. Он мечтает раз за разом вплавить его в себя, раздробить на части, впитать то мелкое крошево, что останется после него. Он видит этот огонь в чужих глазах как своё отражение. Широ помнит бархатистую кожу шеи, на которой так легко остаются следы. Он практически ощущает кольца кудрей, в которых вечно путаются его пальцы, пока он тянет их на себя. Тянет до боли, до едва выступивших на глазах слез. Широ сгибает Кита каждый раз, ломает под себя тело ровно до тех пор, пока злая, безумная улыбка не стечёт с ненавистного лица, став устало-нежной. Только тогда его отпускает, перестаёт печь внутри, и он сам словно бы становится другим. Лучше, легче, светлее. Широ обещает. Он видит понимание в глазах Кита, видит тёмную радость и согласие, и кровь кипит. Они разговаривают и дальше, вместе смеются и кажутся перед остальными — перед всем миром — лучшими друзьями, прекрасной парой, чуткими, хорошими людьми. Но они не хорошие. Они плохие, жадные, купающиеся в своей собственной ненависти, пьющие её до самого дна, но так и не сумевшие насытиться. Широ иногда думает, что его прокляли этой встречей, и не будь Кита, он бы никогда не испытал этих отравляющих душу эмоций. Одно его появление словно прорвало плотину, вынуло всё то, о чём он даже не представлял, не хотел думать и принимать. Но вся правда в том, что не будь Кита, и вся эта тьма, вся жадность вылилась бы на других, непонимающих и не причастных. На тех, кто захлебнулся бы в ней, как захлёбывается сам Широ, безнадёжно и так восхитительно непристойно. Кита можно желать — так. Остальных — нет. Широ нравится то, что у них есть. И будет нравиться ровно до тех пор, пока всё это — взаимно.

@темы: Негатив, Текст, Команда Широ/Кит, Стадия I

---

Shiro loves Keith, негатив (мини)

[Shiro loves Keith]

Название: Прекрасные метки Переводчик: Shiro loves Keith Оригинал: The beautiful marks by watermelloon (разрешение на перевод получено) Размер: мини, 1164 слов в оригинале Пейринг/Персонажи: Широ/Кит Категория: слэш Жанр: ангст, AU Рейтинг: PG-13 Краткое содержание: Соулмейт AU, где на твоей коже появляются метки, когда ты прикасаешься к своему соулу. Колокольчик на двери звенит – Кит поднимает взгляд. Солнечные лучи заполняют тёмную комнату магазина, пока посетительница не проходит внутрь, позволяя разглядеть её. Кит видит, как меняется выражение её лица – появляется нечто вроде отвращения, видимо, из-за резких освежителей воздуха. Спустя мгновение её лицо преображается обратно. Кит встаёт. – Здравствуйте, – говорит он. Женщина моргает, пытаясь привыкнуть к яркому свету. Она выдавливает из себя улыбку, которая тут же исчезает. – Добрый день, – отвечает она тихим голосом. – Я бы хотела задать вам пару вопросов по поводу вашего предложения. – Пожалуйста, присаживайтесь. Она высказывает свои опасения и задает несколько десятков вопросов. Кит размеренно и спокойно отвечает – она остаётся довольной. Он наблюдает за ней: чёрные, смольные волосы собраны в тугой пучок на затылке, над воротником её скромного тёмного платья. «Мать в трауре» – так она себя называет. – Мой сын был солдатом, – признается она, и, кажется, жалеет, что позволила себе быть настолько откровенной. – Однако умер он в стенах родного дома. Кит почти неслышно вздыхает, когда слеза стекает по её щеке. Женщина немедленно стирает её; глаза её раскрыты и наполнены злостью – скорее всего, на саму себя. Кит протягивает ей коробку салфеток – она берёт одну. Он уточняет ещё несколько деталей, и женщина встаёт, чтобы уйти. Её левая рука, до этого спрятанная под столом, оказывается на виду; Кит смотрит на неё и улыбается: да, вот она, марка, иначе и быть не может. Киту хочется спросить про неё, но он знает: сейчас совершенно неподходящее время. Колокольчик звенит, и тишина вновь оседает на его плечи. Он садится обратно в неудобное кресло. «Метки как цветы расцветают на коже, а сердце пытается стучать в унисон с сердцем любимого человека…», – как-то так рассказывали его друзья, уже нашедшие свою вторую половинку. Но на теле Кита – ничего. Иногда он даже думает, что его соулмейта не существует в помине. Иногда он думает об этом и ему становится непреодолимо грустно. Кит старается не вспоминать об этом без необходимости. Порой ему одиноко и, чего греха таить, завидно, словно укол поставили куда-то под ребра, но он говорит себе, что всё в порядке. Да. Всё в порядке. Бессонными ночами Кит думает, а каково бы это было, держать чью-то руку? Какими были бы ощущения? Ему говорили, что метки – это не больно, но и не совсем безболезненно: боль тихая, едва слышная и заставляющая желать большего. Как только метки обоих людей соприкасаются, боль тут же исчезает. Иногда Киту хочется почувствовать эту боль. Он встряхивает головой, отгоняя мысли. Тут и думать нечего – надо идти работать. *** Кит надевает перчатки. Комната наполнена запахом, но он чувствует только аромат мятной пасты у себя во рту: да, он привык к своей работе, но это не значит, что он полюбил все её аспекты. Бальзамирование – это искусство. Искусство на теле, позволяющее его сохранять, лечить и, при необходимости, исправлять. «Мистер Широгане» – читает Кит с карточки, по привычке смотрит на руки и замечает металлическую ладонь, выглядывающую из-под рукава рубашки. Да, точно, его мать рассказывала об этом, как он мог забыть. Кит смотрит на другую, живую руку: меток нет. Жаль. Он садится, чтобы раздеть труп. Металлическая рука доходит до плеча, мускулистая и покрытая шрамами. Женщина не рассказывала, что случилось с её сыном, поэтому Кит решает повоображать. Она говорила, что он был солдатом, поэтому Кит представляет себе поле битвы. Он на мгновение касается холодной руки и вздрагивает. Кит теряет дар речи: по мёртвой коже бегут, закручиваются и расцветают метки – цветы, змеи и ещё какие-то символы – пока не останавливаются у самой шеи. Кит не понимает. Он чувствует что-то у себя в животе и горле. Споткнувшись, он падает на стул и свешивает голову к коленям, пытаясь дышать: и раз, и два, и три… Он закрывает глаза и прикладывает руку к лицу. Кит задыхается, видя на своей руке те же отметины, что расходятся по мёртвому телу, лежащему на бальзамирующем столе. Так он и сидит, растопырив губы и широко раскрыв глаза. Ему кажется, что проходит очень много времени, прежде чем он встаёт и заканчивает работу. Именно так: это, прежде всего, его работа, и он должен её выполнять, и он не должен облажаться, он должен подготовить тело и спрятать их. У Кита есть перчатки в тон кожи. Он всегда использует их, когда обрабатывает тела. Метки невозможно увидеть под рубашкой и хорошим костюмом, так красиво обрамляющем мёртвое тело мистера Широгане. Но Кит чувствует. Чувствует их. Чувствует, как эти метки горят на дне его совести. Никто и никогда не увидит их. Закрываться ещё рано, но Кит не может этого вынести: он черкает что-то на бумажке и вешает её на окно. Дома он снимает обувь, сбрасывает пальто и кидает в сторону ключи. Остановившись в дверях спальни, Кит перестаёт сопротивляться горю. Завернувшись в кокон из простыней, он рыдает, кричит и задыхается. Сердце вырывается у него из груди. Кит просыпается около полуночи: горло болит, а глаза горят. Да. Он почти в порядке. *** Месяц спустя один его друг застаёт его без перчатки. Его глаза загораются, а улыбка растягивается от уха до уха. – Ну-ка, ну-ка, давай, выкладывай, – говорит он. Кит смотрит на метки на чужих руках и чувствует зависть, чувствовать которую он совсем не хочет. Он поспешно достаёт и надевает перчатку, не смотря товарищу в глаза. Кит отворачивается. – Не о чем говорить. Это был клиент. – Оу, – Кит слышит замешательство в его голосе. – Ну, ты же с ним поговорил и всё такое, да? Кит смотрит на него. Киту тяжело и безмерно одиноко. Когда его друг осознает сказанное, его глаза расширяются: – Боже, – молвит он. Кит гладит колючую кожу на своей руке. Он почти в порядке. Почти в порядке с тихой, едва слышной болью в сердце. Название: Гончие псы Автор: Shiro loves Keith Бета: Shiro loves Keith Размер: мини, 2918 слов Пейринг/Персонажи: Широ/Кит Категория: слэш Жанр: ангст, драма, AU Рейтинг: PG-13 Тема: негатив Краткое содержание: Они оба отщепенцы в этом чуждом мире — никчёмный узурпатор и подопытная крыса. О них галра вытирали ноги, но теперь их сближает одно: они умеют убивать как галра. И, может, тонкая красная нить на мизинце. Предупреждения: Написано по мотивам Императорской АУ Mizu-no-Akira (theprojectava.tumblr.com), где Кит становится Императором галра, убив Лотора, а Широ — его Чемпионом. Руки, что сжимают грозный меч и без промедления готовы поднять его над головами провинившихся, сейчас осторожно вытаскивают осколки из раны и легко стирают кровь с губ. Чемпиону не знакома и не нужна эта бережность и деликатность, но он не смеет сдвинуться с места, ибо забота Императора — приказ. Кит безуспешно пытается поймать его взгляд, какое-то проявление заинтересованности, злости, боли. Лицо Чемпиона неизменно, выточено из мрамора, который расходится трещинами около янтарного глаза. В нём нет ничего от Широ, кроме оболочки, замершей во времени, и собачьей преданности. Против Кита в красной броне выступал каждый галра. Против Императора в традиционном облачении открыто не выступит никто. Широ не видел разницы, Широ любым остаётся на стороне Кита. Народ не жаловал своего Императора. Он клял его мерзким полукровкой, недостойным занять трон, как когда-то и Лотора; только Кит, вдобавок, никогда не был своим. Слабый жалкий вид с отшиба Вселенной, на который галра даже не бросали свой взгляд, теперь управляет величайшим государством. Позор для Империи. У него хрупкие руки, по их меркам неспособные удержать столь величественную власть; несуразность, мальчишеский вид и странно торчащие вихры не привносят в сердце противника ледяного ужаса. В отличие от его мерзкого телохранителя. Они оба отщепенцы в этом чуждом мире — никчёмный узурпатор и подопытная крыса. О них галра вытирали ноги, но теперь их сближает одно: они умеют убивать как галра. И, может, тонкая красная нить на мизинце… Император приказывает поднять на него глаза, и Чемпион подчиняется. Ожидания Кита разбиваются о землю тонким цветным стеклом. *** Широ врезался в Землю на полной скорости, сжигая себя в атмосфере — но, на самом деле, гораздо раньше, — и оказался с выкуренной дырой в памяти и груди. Загнанным, растерявшим себя в поту и пыли на арене. Увидев Кита, проснувшись поутру в его прохудившейся хижине, Широ думал, что всё ещё спит; что вот сейчас откроются двери, ворвутся солдаты и поволокут его на очередную битву. Он боялся посмотреть на свои руки, к которым кровь прикипела, кажется, навсегда, боялся показать их Киту, молчаливому и отстранённому, болезненно не желавшему разрушить момент. Они так и замерли на расстоянии метров друг от друга, протягивая последнюю нервную ноту усталости и ожидания. Пока боль всё яснее проявлялась на лицах, Кит делал осторожные шаги вперёд, не позволяя себе сорваться с петель как старая, но надёжная дверь. Широ истошно молчал, не сводя с него глаз, пытаясь угадать в его чертах что-то знакомое — ему придётся познакомиться с Китом заново и ободрать ладони о шипы его личной трагедии. Он разводит руки, грудью принимая тёрн, когда Кит без сил падает в его объятия, задерживая дыхание и всхлип на двоих. Широ поклялся себе — никогда больше не заставлять Кита ходить по раскалённым добела углям боли. Чемпион живёт этим обещанием. Шальная пуля, предназначенная нерадивому Императору, мстительно вгрызается ему в шею. Чемпион успевает резким движением отобрать клинок у солдата поблизости и точным броском пробить нападавшему глотку, прежде чем рухнуть спиной назад, заслоняя. Кровь стекает по натянувшейся жиле, забираясь под броню, и окропляет чужие пальцы, судорожно зажимающие артерию. Кит мгновенно теряет интерес к неудавшемуся восстанию и яростным криком вызывает друидов — пожалуй, единственных полезных существ во всём главном штабе Империи. Целительная магия заставляет рану затянуться, тело Чемпиона поднимается в воздух и вместе с двумя фигурами в балахонах исчезает в исследовательском блоке, теперь уже не предназначенном для экспериментов. Кит приказал убрать всё оборудование подальше в нижние отсеки корабля, чтобы Широ не пришлось на них наткнуться. Он ловит себя на том, что наступает в лужу его крови; не оглядывается на тело нападавшего, жестом приказывает убрать его и стремительно удаляется, чтобы никто не узнал в его взгляде сожаления. Это был не первый и далеко не последний раз, когда на Кита покушались, но Чемпион всегда подставлялся за него. Ради защиты Императора он убивал любого, покусившегося на его жизнь. Звериность, животные инстинкты прорывались сквозь привычную невозмутимость: однажды он впервые показывает зубы, разрывая нападающих вклочья не как истинный галра. Как чудовище. Военные министры советуют запереть его в клетке и отправить на арену, на что Кит взглядом прожигает в них дыру и отправляет на наиболее отдалённые базы. Подальше от него и Широ, что вновь находится слишком далеко в своём сознании. Кит, как в старые времена, стоит на капитанском мостике, вглядываясь в пожирающую темноту, и плечо холодит без уверенной и ободряющей ладони на нём. Чемпион не стоит рядом со своим Императором — лишь позади, на расстоянии вытянутой руки, не смея посмотреть прямо в глаза. Возвышается каменным исполином, но мыслями не находится в собственном теле, и это заметно по намеренно внимательному взгляду — он сомневается. Не в своём правителе, но в самом себе и незнакомой ему ранее дрожи от прикосновений Императора, что бередят его сердце и память. Кит видит всё и знает Чемпиона гораздо лучше его самого, читая открытой книгой. Тот надеется, что сможет скрыть задумчивость, непостижимо блуждая там, куда не удастся проникнуть Императору. Он знает своё место и не смеет переступить черту даже тогда, когда сам Император намеренно стирает её между ними. Чемпиона неудержимо тянет к нему, его руки желают объять это хрупкое тело, сокрытое под доспехами, на грани с безумием, подавляя разрушительный порыв завладеть и сломать его. Однако, Император неприкосновенен, и воин ему не ровня. Так было и будет всегда. Но когда дело касается Широ, для Кита нет ничего невозможного. Он неустанно искал среди песков, планет, неизвестных галактик, шагая по пятам за исчезающим размытым силуэтом на горизонте. Кит не задумывался о пропасти впереди, что разевала свою пасть шире, и последовал за Широ в Преисподнюю, которой обернулась для них вся Империя. Команда не могла поверить в то, что произошло; Кит и сам не верил. Древние традиции галра — проклятие для чужого — крепко связали его по рукам и ногам. Ему казалось, он сможет, наконец, помочь Коалиции обрести твёрдую почву и закончить войну, если бы Чемпион не оскаливался при одном упоминании Вольтрона. Стоит Защитнику показаться на горизонте, его глаза мерцают золотом в преддверии расправы. В нём пылает самому непонятная ярость, и Чемпион насильно уходит, чтобы не заставлять и так взволнованного Императора изводить себя. Запёкшаяся кровь на баярде Кита, который он спешно передаёт Вольтрону через мать, расставляет всё на свои места. Кит поворачивает голову, сталкивается взглядом с Чемпионом и намеренно не отводит глаз, замечая тот же импульс напротив. Воздух рябит, дребезжит, или это тело дрожит от ожидания и томной, вынуждающей паузы, он не понимает. Перед ним тот, кто одним ударом может положить троих у императорского трона, у кого зазубренный оскал и запах смерти на руках. Кто способен его, Кита, сломать зубочисткой в одно мгновение. Чемпион смотрит как Широ, и от этого горло сводит судорогой. Они не выдерживают — отходят друг от друга, разворачиваясь спинами, и щемяще одинаково стискивают кулаки и зубы. Им предначертано быть разделёнными неизмеримой пропастью в пару сантиметров: офицер и кадет, лидер и его правая рука, правитель и телохранитель. Киту плевать на правила и осторожность, особенно сейчас, когда любое его решение беспрекословно исполняется. Ему нет дела до процветания и завоеваний Империи; всё в его голове сводится к одному — как вернуть Широ обратно. Пусть сейчас его сознание провалилось в бездну, Кит достанет его оттуда. И это неизменная истина. *** В зловещей, практически невозможной среди наполненной площади тишине сотни кровожадных взглядов устремились на вершину мемориала Крал Зеры. Там пылает факелом возмездия меч, что в слабых руках жалкого полукровки уложит на плаху сотни неугодных. Кит теперь один стоит всей галрийской расы, лишив Лотора трона и головы. Перед ним склоняются в нежеланной, но настоящей преданности, всё замирает перед его молчаливым могуществом. Но Киту безразлично то, что творится под его ногами, — он неотрывно наблюдает, как преклоняет колено его Широ. Как гордо и благоговейно взирает на него Чемпион. Когда Император опаляет его властным взглядом, у Чемпиона раскалывается голова, словно кто-то изнутри безжалостно крошит череп. Широ не даёт себе забыть и забыться, когда чувствует бешеное биение сердца и животную бурлящую ярость — желание. Всё, что было в нём самом, в Чемпионе падает в крайность, оборачиваясь против того, что было дорого. Злость сковывает ему челюсти сталью, когда вокруг Императора крутятся галрийские девки и инопланетные шлюхи. Ищут, чем поживиться, за глаза обливая Кита паразитирующими слухами. Чемпион едва заметно хрустит шеей, подавляя в себе порыв оторвать эти мерзкие, грязные руки от родных плеч и спалить этих мерзких лицемерок дотла. Чемпиону щемит не сердце, но живот пронзает конвульсиями, и ему впервые за его короткое существование в этом амплуа хочется откинуть субординацию, опрокинув Императора на спину. Широ с ужасом осознаёт, что вскоре не сможет контролировать себя. Кит не понаслышке знает, как тяжело держать себя в руках. Несколько лет назад, переступив порог своей комнаты в Гарнизоне, он и не предполагал, сколько раз его внутренняя организация совершит смертельное сальто. С каждым исчезновением Широ он становился всё более мрачным и сдержанным, собранным, готовым сорваться в любой момент туда, где находится его возлюбленный. Он держал свои эмоции при себе, потому что не хотел быть брошенным и отвергнутым снова. Скрывал свои чувства к Широ на протяжении всего обучения в Гарнизоне, не сумев поставить себя на одну ступень с ним. Укрывал свою любовь к нему под взрывы вражеских кораблей, неспособный гарантировать себе завтрашний день. Теперь им грозит ещё большая опасность, а у Кита от Широ остались обрывки воспоминаний да редкий взгляд, что удерживает его на плаву. Ему жаль. Ему невыносимо жаль. И он ещё дальше уходит в себя, гонит на обратную сторону Луны, хороня свои желания и тайны глубоко в её кратерах. Императору не присуща любовь, лишь жестокость и твёрдая хватка. Кит закаляется в стане галра как сталь, но яркое пламя обращается в замёрзшую магму. Император, наконец, становится на своё незаконное место, собирая тысячи душ галра в кулаке. Он ненавидит руководить и управлять, но вынужден учиться приказывать — только так Чемпион способен понять, чего хочет Кит. Он больше не паладин Вольтрона, от которого стремительно отводятся войска, и не клинок Марморы, чьё местоположение намертво скрывается им от чужих ушей. Карта Империи постепенно возвращает свои территории, закрашенные красным — таким же, как и доспехи паладина, которые давно остались позади. Хаотичные налёты на планеты, что ещё способны поставлять ресурсы, экспансия в неосвоенные части Вселенной, формирование новых подразделений войск и смена генералов — Кит набирает в своё окружение тех, кто будет чётко слушать приказы, а не думать. У него нет времени и сил втираться в доверие, распространять влияние. Ему нужно всё и сразу, и он прекрасно знает, что не является хорошим лидером — тот стоит рядом с ним на смотровой площадке и стеклянным взглядом наблюдает за происходящими на арене боями. О Чемпионе наслышан каждый, кто когда-то сидел на этих трибунах, и они в унисон вторят — зверьё. Но Широ помнит кожей, как режет лезвие живую плоть, вонзаются в тело пути и обжигают горящие бомбы, и, сдерживая первородный страх, отстраняется от окон. Это трогает надежду в душе Кита: Широ дерётся за господство над разумом Чемпиона. А потом Император намеренно наступает в капкан, вызывая его на поединок. Меч, выкованный специально для Императора, удобно ложится в ладонь, гладкая рукоять скрипит по коже — свои перчатки, как напоминание о прошлом, Кит не снимает. Чемпион не берёт ни клинок, ни щит; его смертоносная рука в ожидании пульсирует опротивевшим фиолетовым цветом. Всё в нём сопротивляется неразумному распоряжению, но приказ Императора для него важнее здравого смысла. Он лишь раз пытается остановиться, примирительно поднимая руки, но его капитуляцию игнорирует удар меча. Железо лязгает их именами. Чемпион не бьёт в полную силу, блокируя удары и специально промахиваясь, чтобы не переходить к серьёзному наступлению. Он хватает лезвие правой рукой, останавливая Императора, и смотрит спокойно, так и не сумев понять его мотивов. Кит пытается перехватить инициативу и всё же уступает в ближнем бою, стремительно исчезает под рукой противника, перетягивая вес на себя. Он скользит вокруг, обрушивая выпады с разных сторон, старается нападать грязно, чтобы выбить из Чемпиона реакцию. Даже тогда, когда лезвие распарывает тонкую полоску ткани на плече, он только морщится, не прекращая движение. Кит ловкий, меч в его руках виртуозен, но этого недостаточно. Неудавшиеся провокации и упорная выдержка злят его, он рычит, когда сцепляется с Широ лицом к лицу, и щёлкает зубами. Они как игра контрастов, лёд и пламень, апатия и ярость. Чемпион растягивает битву, она течёт вяло, тягуче, действуя на нервы, и Киту не терпится всё закончить. Особенно сейчас, когда около арены собралась толпа, что насмехается над поединком слуги и повелителя, который не может одержать верх. Но ему нужна была вовсе не победа. Кит сообразительный. Когда он ранит Чемпиона ещё раз, внезапно понимает: тот не откликнется на свою боль. Чтобы задеть человека, нужно тронуть то, что дорого ему. Меч безжалостно рассекает ладонь Кита, и кровь падает под ноги, капая на сапоги. Чемпион замирает, ведёт носом, и его глаза расширяются. Скулы сводит от такой бездарной глупости, ему хочется выбить всю дурь из головы Императора, и он буквально набрасывается, желая отобрать злосчастное оружие. Им движет недовольство, но больше — агрессивное беспокойство за Императора, что ведёт свою странную игру. Кит ликует, почти смеётся, когда убегает от крепких рук, и кричит Чемпиону сражаться. Он неистово рад его неприкрытой ярости, что не боится успевших собраться вокруг галрийских солдат. Они танцуют смертельное танго, импульсивно сближаясь и уходя друг от друга, и стоит Чемпиону рвано коснуться запястья, Кит идёт ва-банк, подсекая его под ноги и опрокидывая на себя, задрав руки вверх. Он непозволительно близко. Император довольно любуется лицом напротив, и его глаза искрятся азартом. Чемпион дышит глубоко, медленно, то ли пытаясь восстановить дыхание, то ли удержаться от порывистых действий. Терпение трещит по швам, когда душный запах пота и чего-то страстно желанного окутывает с головой. Тело сладко и томно ноет от жара, расстояние между ними сокращается едва видимыми импульсами. Кит вздрагивает, когда его прожигают вожделенным взглядом, и едва дышит. Игриво скалится, как только замечает, что скулы дрожат от напряжения, и толкает Чемпиона в грудь, поднимаясь вместе с ним. Он размашисто вытирает влажную ладонь о его доспех и, неуловимо качнув бёдрами, уходит к себе в покои. Гул и неодобрительные выкрики заполняют зал. Чемпион пытается понять, какие на вкусы губы Императора, что мимолётно мазнули его чуть выше подбородка. Широ постоянно ведёт борьбу с Чемпионом, и сейчас ему приходится сдаваться, желая только одного — Кита, который чётко дал понять, что жаждет от сегодняшнего вечера. Чемпион идёт в покои Императора, ослеплённый жаждой, и останавливается перед дверью, что служит единственной и довольно хлипкой преградой. Под надёжной бронёй сводит рельефный пресс, и сил едва хватает совладать с собой и не снести железную картонку в одно мгновение. В этом нет нужды — Широ знает, что его ждут. Двери плавно разъезжаются, во всей красе являя взору Чемпиона своего хозяина. Он стоит к нему спиной, облачённый в струящийся шёлковый халат. Выпрямленная спина не выдаёт волнения и ожидания, и когда Кит поворачивает голову, чтобы пристально взглянуть на Чемпиона, ткань на лопатках натягивается. Он выгибается от жадного взгляда, лижущего его жилистое тело, и боится одного — чтобы миг внезапно закончился. Чемпион наступает на него медленно, неотвратимо приближаясь лавиной. Киту кажется, он перекрывает выход своими широкими плечами, но стоит недвижимо, лишь украдкой посматривая через плечо. Ему хочется ощутить себя в чужой власти, поддаться инстинктам и отпустить мысли прочь. Броня давила на плечи, слухи раздражением разносились по спине, и Кит мечтал о том, чтобы вылезти из своей кожи и укрыться в родных руках. И вот его колени дрожат от ожидания, пока Чемпиону сдавливает грудь с каждым шагом; ноздри раздуваются, желваки наливаются кровью. Его потряхивает от невозможности всей ситуации: Император ждёт его в своих покоях, готовый покориться любой прихоти Чемпиона, что недостоин стоять с ним плечом к плечу. Древнее, неукротимое чувство просыпается в нём, и он распаляется, собираясь поглотить своим мощным телом его грациозную душу. Он одним движением разворачивает Императора к себе за талию, прижимаясь к нему бёдрами. Халат вероломно соскальзывает с острого плеча, и он невольно любуется кожей, что в темноте кажется ему фарфоровой. Император стоит перед ним, открытый, доверчивый, обострённо, оголённо жаждущий его прикосновений. Он позволит сделать с собой всё, что угодно, — разве это не то, за чем стоило идти сюда? Чемпион позволяет себе страстно впиться в него глазами, не скрывая своих эмоций; Кит успел соскучиться по его властности. Тот самый взгляд, что заставлял юного кадета гореть спичкой в Гарнизоне и бросаться в погоню за ускользающим хозяином. Взгляд, который поднимал в Ките бурное и всеобъемлющее для его маленького тела чувство. Чувство, что он не намерен больше скрывать. Кит нежно касается щеки, подушечкой мягко очерчивая паутину тёмных сосудов в уголке глаза. Невесомо, но всё в Чемпионе Широ плавилось под его пальцами. Он льнёт к тёплой ладони, на лице появляется лёгкая улыбка. Потеплевший металл скользит внутрь халата, пробегаясь по ключицам и груди. Кит скулит, ему сносит голову оттого, как близко теперь к нему Широ, или Чемпион, или старший офицер Гарнизона Такаши Широгане — ему всё равно, ведь Широ всегда остаётся Широ. Он, словно сумасшедший, оглаживает его мышцы, крепко вцепляется в плечи, боясь упасть, царапает выбритый затылок. Кит задыхается, требуя у его губ воздуха, и эта слабость покоряет необъятную силу Чемпиона — он сам становится слабым под властью беспомощности. И Широ сдаётся. Подаётся бесконечным поцелуям Кита, что осыпают его лицо, пока, наконец, не ловит его губы своими. Они целуются медленно, осторожно, но через мгновение теряют контроль и жарко, размашисто увлекаются друг другом. — Кит. Кит практически забыл, как звучит его имя. Для всех он Император, и это его грозный титул, клеймо. Для всех, кроме одного человека. Из уст Чемпиона «Император» звучит глухо и слишком мужественно, и сейчас, слыша почти нежный, бережный шёпот своего имени, дрожь проходит между лопаток и на глазах наворачиваются слёзы. Кит, Кит, Кит. Столько раз не произнесённое, не выкрикнутое, не прошёптанное в губы вырывалось, взрываясь в воздухе вздохами. — Широ. Чем-то знакомым отзывается в груди Чемпиона, но пока не рассказывает ему свою историю. Он нежно смотрит на изнывающего в томных объятиях Кита и вздыхает: он станет для него кем угодно, лишь бы ещё раз услышать это искренний стон на разрыв. Ноги подкашиваются, они без сил опускаются на ковёр, удерживаясь в объятиях, и Широ осторожно укладывает Кита, прикасаясь ухом к его груди. Там, в кратере, смело бьётся неистовое сердце. Они всю жизнь гнались друг за другом, убегая от всего мира, чтобы спастись. И, найдя спасение друг в друге, крепко сцепив руки на фоне вероломства и отвращения, они вместе значат столько же, сколько целая Империя. Теперь весь мир будет гонимым ими. Название: Чёртова дюжина Автор: Shiro Loves Keith Бета: Shiro Loves Keith Размер: мини (3564 слова) Пейринг/Персонажи: Широ/Кит Категория: слэш Жанр: ангст, драма, AU Рейтинг: PG-13 Тема: негатив Предупреждения: POV Краткое содержание: письма, летящие с фронта. ER, AU Второй мировой войны. I. Здравствуй, Кит! Пишу тебе прямо из вагона, извини мне кривой почерк — поезд изрядно трясёт. Боюсь, кроме этого переезда у меня не будет возможности добраться до бумаги в ближайшее время. Пусть мы и расстались с тобой пару часов назад, я не хочу заставлять тебя волноваться и отправлю конверт на первой же почтовой станции. Я всё ещё чувствую вкус твоих губ на своих. Нас много, у всех звенят в походных мешках жестяные кружки. Мы один в один, не считая лиц, — форма, сапоги, набитый провиантом и прочими полезными вещами рюкзак. Жутко тяжёлый, с таким быстро бегать не получится без должной подготовки. Мне нечего волноваться, а вот ребята вокруг меня выглядят слишком худыми и хилыми. Большинство из них твоего возраста, может, младше. Беспечные, травят байки, про девушек и семью болтают. Кажется, не понимают, куда на самом деле едут, но иногда я ловлю их взгляд на себе и вижу браваду и страх. Всё они понимают, сами же пошли на фронт. Только, осознав, мнутся ко мне, пытаясь успокоиться. Я старик на их фоне, произвожу надёжное впечатление. Думают, смогу защитить… Я рад, что тебя здесь нет. И, надеюсь, не будет, потому что одна мысль о тебе на фронте выбивает меня из колеи. Мне тоскливо осознавать, что эти ребята полягут на поле боя. Мы все, по сути, втянуты в это невольно, это не наша война, как была не нашей и Первая мировая, откуда молодые вернулись стариками, но долг есть долг, даже у таких юных и зелёных. Офицерским составом мы давно предсказывали, что это столкновение когда-нибудь произойдёт: политика усмирения обернулась тем, что зверь обнаглел и напал на собственных охранников. Странам всё хочется делить до мельчайших частиц, а они, в свою очередь, продолжат делиться. Этому никогда не придёт конец. Ты закатишь глаза от моих слов, знаю. Не любишь, когда я много и нудно рассуждаю о слишком больших и пафосных вещах. Прости мне эту глупость; может, это последнее, что удастся написать. Надеюсь, ты последовал моему совету и собрал наиболее важные вещи. Документы всегда держи при себе на случай, если придётся бежать, но я постараюсь сделать так, чтобы ни один вражеский самолёт тебя не достиг. У меня нет ничего дороже тебя. С любовью, Широ. II. Привет, Широ. Пока почта работает отлично, получил твоё письмо за пару дней. Скоро придётся привыкать ждать его месяцами, через пролив не так уж и часто плывут корабли с такой мелочью. Всё бомбы да снаряды. Твой статус может позволить тебе личного посыльного или своё отделение почты, не знаешь? Если ты, старый дурак, ещё раз напишешь что-то о своей смерти, я назло приеду на фронт. Мальцом сбегал от голодной шпаны, думаешь, пуля заденет? А вот тебе мозги вправить на место не помешает. Плевать мне на твою болтовню, хоть на полях калякай, только пиши. Мне больше ничего не надо. В городе пока тихо. Люди иногда говорят о войне, но всерьёз не воспринимают. Живут, как и раньше, шастают по ресторанам и скачкам. Я же не могу отойти от дома спокойно, всё какая-то паранойя гложет. Как ты и сказал, документы всегда с собой. Сумка на выход готова, я не удержался и сложил туда пару безделушек: льва, которого мы выиграли на ярмарке, фарфоровую балерину — чёрт знает, зачем ты её тогда купил, но ведь дорога. И свой нож, на всякий случай. Ем так, чтобы есть не хотелось, остальное складирую. Не хочу думать, что придётся бежать одному. Ты ведь помнишь, сколько мы с тобой планов на будущее строили? Не смей забывать, ты мне нужен. Напиши, как вас разместят, как всё пойдёт… И не засматривайся там ни на кого. Я жду тебя, Кит. III. Здравствуй, Кит! Меня определили в лётную эскадрилью. Для вида, конечно; ненадолго, но летать я всё-таки буду, не зря ведь академию закончил. Видимо, штаб пока не знает, куда меня забросить. Ты помнишь шифр, ведь так? Совсем скоро я буду вынужден перейти на него, неизвестно, насколько враг близко к нашим войскам. Уже выходил на взлётную полосу — короткая, оно и ясно, негде развернуться. Впрочем, офицерский состав опытный, нас учили взлетать в трудных условиях. Новички будут тренироваться здесь, в другом крыле, в течение месяца. Времени совсем нет, скоро нас перебросят в другой город на подмогу. Пока же приказано отрабатывать навыки, подавать пример. Какой, только, вопрос. Мы ведём позиционную войну, совершенно бесполезную и бесперспективную. Страна направляет дивизии на континент, они приезжают сюда и сидят сложа руки. Это не нравится никому, я чувствую напряжение в воздухе, а на небе ни облачка. Ясное, голубое, хоть сейчас мёртвые петли вырисовывай. Но что-то подсказывает мне, что вскоре нам предстоит масштабная битва. Войска стягивают к побережью, многим из них некуда отступать из-за агрессивного и стремительного хода немецких сил. Я не знаю, чего ожидать. Кормят отлично, запаса пайков на всех хватает с лихвой, можешь не беспокоиться об этом. В случае чего буду передавать тебе отсюда провиант, наши посылки доставляют так же, как и остальные, но я могу попробовать договориться о перевозке на товарных и военных поездах. Репутация в командном составе работает на меня, не считая косых взглядов со стороны. Не готовы пока принять, что японец, уроженец вражеской страны, сражается бок о бок с ними на одной стороне. Ребята пошли в соседнюю деревушку пить и болтать с девушками; я только выпить, немного, чтобы мысли отвести. Эта орава раздобыла откуда-то аккордеон, подняла шумиху в таверне. Местные жители худые все до ужаса, наверняка всё продовольствие в войска отдают. Или у них силой забирают. Кажется, бравые солдаты здесь — редкость, боевой дух явно подняли народу. Даже священник появился, тоже парнишка молодой. Ты бы знал, сколько в них жизни… Твой писательский талант нашёл бы, за что уцепиться. Полковой командир у нас старой гвардии: всю Первую прошёл, с бошами нос к носу сталкивался. Закалка у него железная, мне не по себе стало, хотя я привычный — Айверсона не переплюнешь. Рад, что ты спрятал наши вещи. И всё же отходи от дома иногда, тебе нужно развеяться, а не нервничать раньше времени. Пока всё спокойно, наслаждайся, посиди у моря, допиши свой сборник. Тебя, кстати, ещё не привлекли писать патриотические стихи в газету? Храню наше фото в нагрудном кармане. Греет, что ты рядом хотя бы таким образом. С любовью, Широ. IV. Привет, Широ. Эти милейшие люди из парламента уже лично обратились ко мне за одами; я же не собираюсь им ничего поставлять, кроме памфлетов. Они сами виноваты в том, что произошло, почему я должен писать о священной войне? Как я могу вообще писать что-то «отрадное и вдохновляющее», если ты там рискуешь жизнью? К чёрту всё. Газеты ничего не скрывают: немцы наступают и легко захватывают города. Люди, наконец, начинают понимать, что происходит, записываются добровольцами, кто-то уезжает. Помнишь булочника на углу? Вот стоит, молотком бьёт, сворачивает лавочку. Собрался бежать в Италию к родственникам, как глупо. Соседки ворчат, не верят, старые перечницы. Я советую им опасаться за свои жизни, они клянут меня выродком. И не говори, что меня просто не могут понять. Я сижу на скамейке в парке перед нашим домом, греюсь на солнце и впервые за долгое время наслаждаюсь весной один. На родном месте привычно, вспоминаю, как мы здесь познакомились. Широ, у тебя ведь координация отличная, ты военный, как можно было так нелепо грохнуться на меня с роликов? Я просил парня у Санты, но не думал, что он с неба свалится. Кстати, нашёл наши фотографии с первого совместного Рождества, пришлю тебе парочку, чтобы не скучал. Ношу твои вещи, в них засыпать проще. Пока держусь, не хочу нарушать обещание и ехать к тебе. Это труднее, чем казалось. Шифр каждый вечер вырисовываю пальцем на запястье. Твои прикосновения мне нравились больше. Жду тебя, Кит. V. Здравствуй, Кит! Мы защищаем город, как можем. Союзные войска заключены в кольцо и прижаты к морю, где ведётся эвакуация на острова. Если всё сложится удачно, поток солдат хлынет к вам в город, будь готов ко всему. Немцы атакуют яростно на протяжении последних недель. Видно, что они вымотались, как и мы, но продолжают сражаться и нападают в самый непредсказуемый момент. Они не дают нам передышки на дозаправку. Мы еле успели вскочить в истребители, как полетели первые бомбы. Впопыхах бились с их воздушными силами, у них огромная скорость, а вот лётный состав подводит. Наша авиация тоже не промах, но неизвестно, чем закончится операция. Многие говорят об успехах на суше, но о каком успехе речь, если люди гибнут теперь каждый день? Разве стоит оно того? Мне казалось, что я более не способен бояться битв, но как же я ошибался. Страшный гул приближающихся бомбардировщиков, который раньше нам не удавалось услышать, сковывает по рукам и ногам. Новички не соображают, что происходит; в один из обстрелов мне удалось вытащить некоторых за шкирку, казалось, все целы. Позже, после битвы, одиннадцать тел нашлись под обломками только нашей части. Кит, когда мы вытаскивали их… Трое ехало со мной в одном вагоне. Я помню, как они смеялись, у одного многодетная семья, сестёр много, он ими так гордился, фотографии показывал. Его лицо раскурочено обломками так, что мать родная не узнает; мы смогли только по номеру на форме. Тренировки дома, месяц изнурённого обучения здесь, в части — всё это не дало своих плодов, немногие из новичков остались полностью целы. Я часто думаю, что мог бы спасти больше, ведь моя комната находилась относительно близко к их крылу. Если бы только удалось вытащить их… Я признаю это впервые: счастлив, что ты вылетел из академии. Сейчас бы тебя точно призвали, не хватает солдат. Не смей идти добровольцем, тебя закинут в горячую точку пушечным мясом. Заметил, что твои письма всегда наполнены нашими воспоминаниями и нежностью, пахнут твоим одеколоном и свежими чернилами — руки у тебя, как всегда, запачканы. На моих же — следы пороха да бурное описание войны, словно я иного ничего не знаю. Кажется, я теряю себя среди грома пушек. С любовью, Широ. VI. Привет, Широ! Получил твоё письмо в разгар беспорядков. Я не люблю обсуждать политику и прочую дрянь с тобой, потому что это моя работа… и так слишком много всего пишу и вижу, но сейчас уже невозможно не говорить. Люди выходят на демонстрации и митинги, одни кричат, что войну нужно закончить, другие — биться до последнего. Вдобавок ко всему, возникли недовольства по поводу эвакуированных солдат, боятся того, что им нечем будем животы набить. Постоянно драки происходят, камни на площади в крови. Если в мирное время такое творится, то что будет потом? Я туда не лезу, голова на плечах пока есть, только стою позади, всё чиркаю что-то в блокноте и уже ничему не удивляюсь. Газеты писали о вашей победе, поздравляю, если поздравления у вас принимаются. Это хорошенько всех встряхнуло, население воспряло духом и одновременно находится на грани паники. Парламент собирает деньги и драгоценности на помощь военнопленным и раненым. Мы наконец начали контратаку, но все недоумевают, как великая морская держава могла потерять столько самолётов, кораблей и бойцов. Конечно, пока мы, загордившиеся своей мощью, сидели на золотых мешках, Германия собирала армию похлеще нашей. Широ, я не могу представить, как тебе тяжело, но прекрасно знаю, как ты можешь убиваться по другим. Это не твоя вина, понимаешь? Ты и так спас многих, защищая город и помогая отступлению. Благодаря тебе сотни людей сейчас выздоравливают в наших госпиталях, армия в большинстве своём сохранена. Не ты учил этих ребят дисциплине, не тебе нести за них ответственность. Ты смог выжить в безумно сложной и долгой операции, ты устал, не забывай о себе, я прошу. Вам дадут отдохнуть, может, отпускные выпишут? Должны же вас как-то поощрить, а не сразу посылать в бой. Кажется, я сто лет тебя не видел. Соскучился до дрожи. Приезжай скорее. Жду тебя, Кит. VII. От тебя давно не было письма. В газетах пишут, началась новая операция, но авиация терпит поражение. Широгане, если ты помрёшь, я тебя из могилы достану и опять прикончу, ясно тебе? Не оставляй меня. Лето, воняет тиной, но у воды легче дышать. Засыпать невыносимо душно, с тобой рядом это всегда удавалось проще. Возникли проблемы с поставками продовольствия. Говорят, скоро введут карточки, город обезумел, начались хулиганства, воровство. На меня напали вечером, когда возвращался с прогулки. Хорошо нож был при себе, смог отбиться, но теперь дом вообще не хочу покидать, сколько ненормальных ходит по улице. Я скучаю по твоим утренним погромам на кухне, голосу и песням. Гитара одиноко стоит в углу, я иногда касаюсь её струн. Она расстроена, звучит так себе, если честно. Чувствует, что хозяина нет. Ты советовал мне съездить к морю — я съездил. По счастливой случайности столкнулся с лётной частью, отплывающей на континент. Поговорил с солдатами, оказалось, один тебя знает, согласился передать тебе письмо; сейчас дописываю его на коленке. Передаю с ним свою резинку для волос — единственное, что было при себе, у меня волосы отросли жутко, все руки не доходят отрезать. Такаши, я знаю, что ты себя во имя долга дашь сожрать. И пока все остальные пишут своим любимым, что им нужно защищать родину, я хочу, чтобы ты вернулся ко мне. Мне плевать на твой долг. Жду тебя, Кит. VIII. Прости, Кит. Надеюсь, ты хоть что-то разберёшь из этого письма, потому что писать отныне придётся левой — правой я лишился: протаранил два вражеских самолёта, двигатель взорвался. Сумел вернуться на аэродром с раной, но руку пришлось ампутировать. Пока лежал в госпитале, слышал, как рядом парню тоже конечности отрезали, кричал так, что уши закладывало. Отдал ему вторую дозу обезболивающего, сам перетерпел. И вовсе не больно было, медбрат оказался весёлым — он то ли из Египта, то ли из Америки, я так и не понял. Летать мне отныне запрещено по состоянию здоровья. Теперь представлен к награде, но лучше бы они мне руку вернули. Вместе с ней потерял и резинку, которую ты прислал. По-детски обидно. Пару дней назад приходили люди из штаба. Им нужны японцы, так легче будет затесаться во вражеские ряды. Да ещё и травма как нельзя кстати, закинут как ветерана. Со мной будут работать двое, кажется, брат и сестра. Холты. Мэтт, напарник, поедет непосредственно в Берлин, Кэти, его сестра, останется на связи. Отличные ребята, умные, с юмором. Во всяком случае, их шутки подняли настроение — адмиралом Нельсоном меня ещё никто не называл. Кит, мне дали два месяца отпуска и ещё какое-то время, пока готовится операция. Я возвращаюсь домой. Надеюсь увидеть тебя на пристани. С любовью, Широ. IX. Широ, стоило тебе уехать от меня, город начали бомбить. Налёты были ещё пару недель назад, но до нас дошли только сейчас. Видимо, приказ не распространялся на всю территорию, а теперь им уже всё равно. Дом… наш дом полностью разрушен, я едва успел выбежать из него, как фугасный снаряд разорвался на чердаке. Как хорошо, прекрасно, славно, что ты вбивал мне в голову все средства безопасности, спасибо тебе, Широ, спасибо. Спасибо за сумку, за короткий путь в убежище, за каску, которую ты мне оставил с академии — она спасла мне голову. Я нёсся как угорелый, пока вокруг падали обломки, камни, кирпичи. Выла сирена, вопили люди, мелькали тени на взрытой земле. Я помню раздавленных окровавленных людей и то, как бомбой разорвало бегущую пару. Я сижу в этом огромном, забитом людьми, помещении, где стоит жуткий запах мочи и крови. Огарок в руке дрожит, я не могу прийти в себя, потому что мне страшно. Мне страшно, Такаши, мне безумно страшно, и это единственное, что пока я могу испытывать. Не трусость, но ужас оттого, что я ничего не смогу изменить. Здесь множество детей, которые потеряли своих родителей. Некоторые из них смогли найтись, но большинство спрашивают у всех подряд их маму или папу. Они смотрят на меня тоскливо, с такой надеждой, что мои нервы не выдерживают. Я ушёл помогать медикам, там, слыша вопли, забываешься сам. Что если мы больше никогда не увидимся? Широ, я люблю тебя. Безумно люблю, эта любовь больше, чем я, чем мир, чем всё на свете. Я не знаю каких-то красивых слов, хотя я грёбанный поэт, но, Широ, сейчас, чувствуя кожей, как взрывается земля, я боюсь тебя потерять больше, чем когда-либо. Мне хочется вернуться к тебе, я больше не смогу быть один, особенно после того, как мы провели вместе твой отпуск. Что будет, если мы когда-нибудь проснёмся друг без друга? Чем в одиночестве дрожать за наши жизни под взрывы, лучше я подвергнусь опасности рядом с тобой. Лучше мы погибнем вместе. Я поеду к тебе. Кит. X. Кит, мне сообщили о бомбардировке города. По плану она будет продолжаться несколько месяцев, я постараюсь организовать тебе эвакуацию вместе в военными кораблями. Это будет опасно, но всё же стоит попробовать, там работают профессионалы своего дела. Я надеюсь, это письмо волшебным образом попадёт тебе в руки, потому что твои я не получаю уже пару месяцев. Меня забросили в Берлин, пока мы осваиваемся с Мэттом. Он недоволен тем, что ты в курсе наших дел, но шифр разгадать не смог и успокоился. Хороший парень, понимающий; вполне мог бы доложить начальству, но только подтрунивает надо мной порой. Я помню, как ты хотел побывать в Германии. Здесь правда восхитительная архитектура, чего стоит рейхстаг, не считая этой мерзкой свастики на знамёнах. Город живёт мирной полной жизнью, пока его солдаты взрывают и взрываются на полях былой славы. Но я не хочу говорить о войне, когда она идёт прямо у тебя под носом. Кит, я молюсь, чтобы ты был жив. Я знаю, ты храбрый, огонь и воду пройдёшь. Уверен, ты сможешь выстоять в этом кошмаре и дождаться спасения. Я постараюсь сделать всё возможное, чтобы вытащить тебя оттуда. Думай о хорошем, Кит. Вспоминай наш отпуск, как мы пили кислое вино в полуразвалившемся ресторане, бегали по душному городу во время комендантского часа и первые несколько дней не могли оторваться друг от друга. Помни набережную, где мы с тобой отдыхали в душные дни и целовались без устали; тёплый дощатый пол дома — на нём было так уютно лежать, когда ноги уставали от долгого пути. Не забывай мой голос, под который ты так быстро засыпал от усталости и эмоций, как я перебирал твои волосы и пытался заплетать их, а ты тихо смеялся над моей неуклюжестью и прижимался щекой к плечу. Я так и не смог отрезать их, они слишком тебе идут… Я вижу, как ты смотришь на меня, Кит. Словно на единственный свет в твоей жизни, сокровище, ценнее которого в мире не будет. Даже потеря руки и расшатанные нервы не изменили твоего взгляда, и, кажется, он стал ещё более любящим. Ты как-то сказал, что твои письма коротки, но каждое слово в них мне дороже, чем… мне абсолютно не с чем это сравнить, Кит. Прости, что так и не смог тебя защитить от этого ада. Но я сделаю всё возможное, чтобы вскоре мы оказались вместе. Не было ни одного дня, чтобы я не вспоминал о тебе, Кит. Я вернусь за тобой. С любовью, Широ. XI. Здравствуй, Кит. Надеюсь, ты получаешь мои письма, поэтому хочу сообщить тебе, что боевой танкер отходит от пристани каждые две недели: стало легче перебрасывать свои части на острова. Собирай вещи и беги на пристань, прошу тебя. Там напиши мне, постараюсь послать кого-нибудь из штаба, чтобы тебя перехватить. Я так хочу увидеть тебя, малыш. Тоска сжимает мне сердце, я совершенно потерял покой; думаю, это последствия адаптации, всё же, постоянное нахождение во вражеском тылу не может не влиять на общее состояние. Мне кажется, за мной следят так же, как и я за своими новыми подопечными. Два вылитых арийца по их меркам — рослые, стройные, с невозможно белыми волосами и светлой кожей. Пара весьма популярна в городе, высшее руководство часто приглашает их на свои приёмы, вот уж чего в столице хватает. Я не имею права рассказывать тебе больше, оно и не нужно. Возможно, ты и не сможешь прочитать это, потому что Я недавно вспомнил, как впервые предложил тебе провести со мной вечер. Мы попали на выставку Дали, и ты всё хмуро вглядывался в «Предчувствие войны», словно тогда ещё знал, что нам предстоит. Эти четыре года с тобой были лучшими в моей жизни. Ты сделал из меня совершенно другого человека, и я благодарен тебе за тебя. Кит, мне кажется Я невыносимо скучаю по тебе все больше и больше, меня что-то терзает, и я не могу дождаться нашей встречи. Я верю, что ты жив. Ты должен жить, несмотря ни на что. Пообещай мне, Кит. Я люблю тебя. Широ. XII. Привет, Широ! Хорошие новости — меня направили вместе с Красным Крестом на континент, я сейчас сижу в ближайшем к пристани отделении почты и пишу тебе письмо. Из-за бомбардировок я не мог ни отправить, ни получить никакой весточки. Я так скучаю по твоему почерку, по тебе, по твоим объятиям. Как же я хочу, чтобы всё это поскорее закончилось. У меня почти нет времени, поэтому рассказывать тебе об этих нервных месяцах на острове я не вижу смысла. Мы встретимся, и вот ты узнаешь всё, но сначала несколько дней не встанешь с кровати. Впервые за последние месяцы я позволил себе представить нашу будущую жизнь, когда война закончится. Давай уедем из этого города, Широ. Я не хочу вспоминать, как он падал и рушился, и мне кажется, теперь даже отстроенные здания завоют сиренами. Мы переедем в какую-нибудь уютную небольшую квартирку с балконом, на котором можно будет развести небольшой сад, заведём пару котов, которых ты так любишь, сделаем миллион новых фотографий… Мы забудем всё и больше не вернёмся в старый дом, от которого остались только угли. Да, не пиши мне на старый адрес, лучше сразу в санчасть. Широ, я как никогда уверен, что всё будет хорошо. Мы скоро окажемся вместе. Я обещаю. С любовью, Кит. XIII. Восточное отделение международного гуманитарного движения «Красный крест», Берлин. Киту Коганэ. Кит, доброго дня. Меня зовут Мэтт, я был напарником Широ. Вынужден сообщить тебе о том, что наша миссия провалилась — нас рассекретили. Мне удалось сбежать, потому что Широ спрятал меня за одной из фальшивых стен, прежде чем его схватили, и неделю от него ничего не слышно. Боюсь, нам придется объявить его погибшим, поскольку у каждого из агентов существует капсула со смертельной дозой яда, которую по протоколу необходимо принять. Если он не успел этого сделать… наши враги не щадят шпионов. Когда мы уходили из штаба вместе в последний раз, он рассказывал о том, как хочет вернуться к тебе, и обещал, что вы ещё раз придёте к своему дому и сядете на скамью около пруда. Я не знаю, что Широ имел в виду, но его лицо сияло. Он безумно любил тебя, Кит. Мне жаль. Прощай.

@темы: Негатив, Текст, Команда Широ/Кит, Стадия I

---

Shiro loves Keith, негатив (миди)

[Shiro loves Keith]

Название: Попроси меня остаться Автор: Shiro Loves Keith Бета: Shiro Loves Keith Размер: миди (4471 слово) Пейринг/Персонажи: Широ/Кит Категория: слэш Жанр: ангст, драма Рейтинг: PG-13 Тема: негатив Предупреждения: смерть второстепенного персонажа Краткое содержание: даже взаимная любовь не всегда бывает счастливой. Вживую Широ ещё лучше, чем на агитационных плакатах, которыми щедро увешаны стены гарнизона. В это сложно поверить; у Кита уходит несколько минут на то, чтобы осознать, что перед ним живой человек. Широ такой же красивый, как и на плакатах, с такой же яркой улыбкой, на фоне которой меркнут звёзды, нарисованные у него за спиной, и такими же добрыми глазами. В его глазах – вера в лучшее, вера в будущее, вера в каждого, кто встречается с ним взглядом. Когда он смотрит на Кита, Кит чувствует себя… лучше. На мгновение ему кажется, что он и правда может достать до звёзд. В этот момент он не забитый проблемный подросток из детдома, а будущий покоритель космоса; он видит себя словно со стороны – видит себя глазами Широ. Кит попал в Академию чудом, в которое так и не сумел до конца поверить, до последнего ждал, что это окажется ошибкой или чьей-то злой шуткой, затянувшимся розыгрышем. Но сейчас, глядя в стальные серые глаза Широ и забыв, как дышать, Кит знает, что останется тут, чего бы ему это ни стоило. Ничто не сможет его отсюда выгнать. Киту пятнадцать, и он впервые в жизни влюблён. *** Лучший кадет своего выпуска Такаши Широгане становится самым молодым офицером гарнизона через два года после поступления Кита. За это время Кит успевает дважды побить его рекорды в симуляторе, заслужить неохотное уважение преподавателей, зависть сверстников и самое главное – внимание самого Широ. У Широ заразительный смех, идиотское чувство юмора и просто до нелепого добрый характер. Несмотря на то, что его ставят в пример по поводу и без, несмотря на то, что повсюду по-прежнему полно плакатов с его лицом, Широ не зазнается и не ставит себя выше других. Широ всегда готов помочь и поддержать. Кит ценит их дружбу больше всего на свете, возможно, даже больше учебы в Академии; с самого первого дня Широ был для него маяком, путеводной звездой, не дающей сбиться с пути. Он точно знает, что между кадетом и офицером ничего не может быть, но это не мешает его чувствам, которые крепнут с каждым днём – он любит Широ, и для него это незыблемая истина. Киту семнадцать, и он готов ждать, сколько потребуется. *** Новости о провале миссии «Кербер» застают Кита по пути на занятия. Он не замедляет шаг. Он не останавливается, как многие другие студенты. Слова, транслируемые по всем каналам в Академии, кажутся ему пустыми и бессвязными. Они проходят мимо него, не задерживаясь в сознании. На него косятся, когда он проходит мимо. Неделю Кит живёт по инерции. Вокруг говорят только о Кербере; миссия провалилась, экипаж погиб, ошибка пилота – слова, не имеющие смысла, не несущие никакой ценности. Кит продолжает каждый вечер записывать события минувшего дня, чтобы потом поделиться с Широ. На восьмой день пластиковая ручка, стиснутая в побелевших пальцах, ломается надвое у него в руке на середине предложения и заливает чернилами всю страницу. На следующий день Иверсон упоминает имя Широ в ходе лекции, рассказывая о самых распространённых ошибках пилотов, и занятие заканчивается раньше запланированного срока: из кабинета его, держащегося за заплывший глаз, провожают в медицинский кабинет, а Кита – прямиком к руководству. Он вылетает из Академии тем же вечером. Киту семнадцать, и у него на глазах рушится целый мир. *** Когда Широ приходит в себя в старой хижине, у Кита нет сил даже на то, чтобы радоваться. Всё равно то, что он испытывает, нельзя назвать просто «радостью». Это что-то большее – что-то, что не передать словами. Кит, до этого сидевший на краю узкой продавленной койки возле Широ, молча наклоняется, утыкается лбом ему в грудь, и рвано выдыхает. У него стоит комок в горле и трудно говорить, и он молчит. Зато первое, что говорит после пробуждения Широ – его имя. – Кит… У него хриплый, надломленный голос, и в его тёплых глазах поселился страх. Это не тот Широ, с которым он прощался в день отправки на Кербер – он изменился, и Кит пока ещё не знает, как, но это неважно. Всё неважно – кроме того, что он здесь, что он жив, что Кит чувствует, как его дыхание щекочет волосы у него на затылке, чувствует, как размеренно поднимается и опускается его грудь у него под щекой. Киту восемнадцать, и он снова вспоминает, как дышать. *** Кит мечтал о звёздах, сколько себя помнил, но покорение космоса представлял себе немного иначе. Они управляют гигантскими роботами в виде львов, сражаются с пришельцами и защищают вселенную – поначалу это звучит слишком фантастично, чтобы быть правдой, но с каждым днём удивляет всё меньше. Они привыкают – к пришельцам, к Вольтрону, друг к другу. Кит часто ловит на себе взгляд Широ – задумчивый, внимательный, изучающий. В каждом таком взгляде, в каждом прикосновении, задержавшемся дольше необходимого, в каждой сдержанной улыбке – обещание чего-то большего, и Кит не знает, как справляться с переполняющей его надеждой. Он не торопит Широ. Они на войне, и сейчас есть вещи поважнее выяснения отношений, но иногда его захлестывает эмоциями с головой, и становится трудно дышать, трудно держать себя в руках, терпеливо молчать и ждать. Кит любит Широ – эта любовь распирает его изнутри, и раньше, когда он знал, что ему не на что рассчитывать, когда был уверен, что она безответна, было проще. Теперь, когда он то и дело видит в глазах Широ тень ответного чувства, пока ещё несмелого и неуверенного, он задыхается. Сердце бешено колотится у горла, а от предвкушения сладко тянет в груди; ему кажется, что что-то должно вот-вот случиться, и он почти вибрирует от нетерпения, но не хочет давить на Широ. Вокруг них война и хаос, но они вместе, и это главное. У них есть время на то, чтобы во всём разобраться. Киту восемнадцать, и надежда даёт ему силы жить. *** Лэнс считает Кита вспыльчивым и «взрывоопасным», но это не так – то, что он до сих пор не задушил того же Лэнса, на его взгляд, свидетельствует о его поистине ангельском терпении. Кит умеет ждать. Год в пустыне почти в полном одиночестве, не считая редких визитов в ближайший городок за провизией, тому подтверждение. Он всё так же ловит на себе взгляды Широ, но Широ отворачивается, стоит ему это заметить. Широ по-прежнему иногда задерживает руку у него на плече на несколько секунд дольше положенного, но затем отдёргивает, словно обжегшись. Кит не знает, что это может значить, и боится спрашивать. От непроходящего урагана эмоций внутри начинает штормить. Когда их закидывает на пустынную планету без связи с остальной командой, и Широ говорит о том, что может не пережить эту ночь, Кит понимает, что у них не так много времени, как ему казалось раньше. На следующую ночь после того, как Широ выходит из криокапсулы, Кит приходит к нему, потому что не может больше ждать. – Кит, – Широ не выглядит удивлённым при виде него, но по его лицу проскальзывает тень. Он отходит в сторону, молча пропуская его в комнату, и не поднимает глаз, когда Кит заходит внутрь. Дверь захлопывается за ним с тихим щелчком, и они остаются в темноте. Широ не предлагает зажечь свет. Надежда на то, что между ними что-то может быть, горчит, неожиданно понимает Кит. Она стала горькой на вкус уже давно, но он отказывался это замечать. Сейчас, стоя так близко к Широ, игнорировать это сложнее – сердце снова яростно колотится, грозится выпрыгнуть из груди, но ничего сладкого от предвкушения не осталось. У Кита шумит в голове и почему-то щиплет глаза. Он несколько раз открывает рот, чтобы заговорить, но не может подобрать правильных слов – как будто от них что-то зависит. Как будто он ещё не знает, что Широ уже всё решил. Широ глубоко вздыхает, и Кит не может больше ждать – нельзя дать Широ заговорить, нельзя, чтобы всё закончилось вот так, не начавшись. Кит подается вперёд, почти падает, порывисто обнимая его, тянется вверх – но Широ отстраняется, кладёт руки ему на плечи и останавливает. – Не надо, – шёпотом просит он, и в его голосе столько боли, что она на мгновение оглушает Кита. Он не понимает. – Почему? – упрямо спрашивает он. Выходит сдавленно, тихо и жалобно – вовсе не так, как он хотел. – Почему? – повторяет он более твёрдо, более уверенно, и хмурится, кусая губы. Его руки, непроизвольно сжавшиеся в кулаки, на груди Широ, а руки Широ – такие большие и тёплые – соскользнули на его талию, но кажется, что они ещё никогда не были так далеко друг от друга. Кит опускает голову, стряхивает челку на лицо и замирает. Ему хочется отстраниться, вырваться из рук Широ, уйти из его комнаты, сбежать с корабля – но он не может. Не смог бы, даже если бы Широ не держал его – а Широ обнимает его крепче, прижимает ближе к себе, зарывается лицом ему в волосы и рвано выдыхает. – Я не могу тебя потерять. Кит упирается, пытается отодвинуться, чтобы заглянуть ему в лицо, но Широ мотает головой и не пускает. – Cлишком опасно, – говорит он, как будто в этом есть какой-то смысл. – Я не могу так рисковать – если мы… и с тобой что-нибудь случится… – Пусти, – Кит бьёт его кулаком по груди, и Широ послушно делает шаг назад, смотрит на него – и Кит задыхается. На Широ больно смотреть. В его глазах – неприкрытое отчаянье, сожаление и вина; он выглядит хуже, чем до криопода, хотя Кит своими глазами видел, что рана на его боку зажила без следа. – Я не могу, – просто говорит Широ. – Не могу одновременно быть лидером Вольтрона и… – И быть со мной? – Кит видит, как Широ перекашивает от его слов, будто от удара, но он всё равно кивает, отводя взгляд. По крайней мере, он честен. Киту хочется ещё спорить, ругаться, доказывать, что Широ не прав, умолять его передумать – но неожиданно он чувствует себя безумно уставшим и просто делает шаг к двери, ничего не говоря. Широ позволяет ему уйти, и Кит не знает, благодарен он ему за это или ненавидит. Киту девятнадцать, и у него разбивается сердце. *** Они остаются друзьями. На то, чтобы всё снова стало, как прежде, уходит несколько мучительно долгих недель. Сначала они избегают друг друга, стараются не находиться в одной комнате, не встречаться взглядом, не говорить; это тяжело – остальные замечают, смотрят на них с тревогой и беспокойством, и атмосфера в команде становится напряжённой. Но потом они находят Улаза, и Кит узнает символ на его клинке; это позволяет ему отвлечься, и на какое-то время подозрения о собственном происхождении вытесняют у него из головы все прочие мысли. Во время испытания Клинков он видит Широ, который отворачивается от него, а чуть позже – уже настоящего – который, несмотря ни на что, закрывает его собой и готов, кажется, ради него по кусочкам разнести всю базу единолично, даже без помощи Вольтрона. Кит слишком устал, чтобы что-то чувствовать – он ранен и истощен после испытаний, он только что узнал, что в нём течёт кровь галра, его мир в который раз перевернулся с ног на голову, – но он благодарен Широ за это безапелляционное доверие и понимает, что не готов от него отказаться только потому, что не может получить ещё больше. Широ всё ещё смотрит на него с неприкрытой виной во взгляде, а внутри Кита всё ещё клокочет ярость вперемешку с обидой, когда он видит в его глазах сожаление: Широ сам решил, что ничего не будет, так какое он теперь имеет право жалеть? Кит не понимает его решения и не пытается это скрыть, но со временем перестает за это винить. Он по-прежнему ценит их дружбу слишком высоко, чтобы так легко её потерять. Киту девятнадцать, и жизнь продолжается. *** Широ заходит к нему без стука, почти бесшумно, но Кит всё равно встречает его клинком у горла, когда он нависает над ним на кровати. – Ты не Широ, – просто говорит он, и Широ – или тот, кто себя за него выдает, – молча прикрывает глаза. Когда он сглатывает, острое лезвие оставляет на тонкой коже у кадыка тонкую алую полоску. Он не отпирается. Наверное, Кит должен был бы его убить – но тот, кто выглядит как Широ, открывает глаза, и Кит знает этот взгляд. Он смотрит на него точно так же, как смотрел Широ – с нежностью пополам с болью, с любовью, занавешенной сожалением и виной, с желанием, в котором сквозит отчаянье. Он смотрит на него без злобы, и когда в следующий момент его глаза загораются жёлтым, Киту кажется, что он всего лишь пытается так скрыть свои чувства. – Нет, – соглашается он голосом Широ – тихо, немного виновато. Извиняясь. – Я не он. Ему следовало бы догадаться раньше. – Зачем ты пришёл? – спрашивает Кит, не спеша убирать нож. Это глупо, так глупо – каждая секунда промедления может стоить ему жизни, но если бы этот Широ собирался его убить, то уже десять раз мог бы это сделать. Он здесь не за этим, Кит и сам понимает – всегда понимал Широ без слов, кем бы он ни был. – У меня все его воспоминания, – тихо говорит он и выпрямляется, садится на колени рядом с Китом. Кит тоже садится, откидываясь на изголовье. – И… все его… чувства. Но… Он отворачивается, опускает взгляд. Его глаза снова тускнеют, снова становятся глазами Широ. – Но? – подсказывает Кит, и он вздрагивает, сутулится, втягивая голову в плечи. – Но я не он, и я не хочу терять время, – шепчет он. – У меня всё равно его слишком мало. Я не знаю, что со мной будет, но если бы я был на его месте… я бы хотел провести его с тобой. Я бы хотел провести всё свое время с тобой. Это не Широ, но Кит знает, что он говорит правду – и знает, что он говорит то, что Широ хотел бы сказать, но никогда не скажет. Кит хочет сказать ему «нет». Кит хочет сказать, что ему это не нужно. Кит хочет быть хорошим другом и уважать решение Широ до конца – и ему в любом случае не нужна подделка, как бы она ни была близка к оригиналу. Но он смотрит на Кита смиренно, обреченно, устало – наверное, так Кит смотрел на Широ до того, как он снова исчез. В его глазах нет ни тени надежды. Он пришёл сюда не потому, что на что-то рассчитывал – он просто хотел сказать Киту то, что тот всегда хотел услышать. – Как мне тебя называть? – тихо спрашивает Кит, и он безразлично пожимает плечами. – Если хочешь, можешь звать меня Куро. Кит кивает и видит, как его взгляд на мгновение задерживается на его губах. Его тошнит от собственных мыслей и он почти уверен, что никогда себя за это не простит, но всё равно прячет клинок обратно под подушку и тянется к Куро. Куро шумно выдыхает, изумлённо перехватывает его запястья до того, как Кит обхватывает ладонями его лицо – смотрит недоверчиво, широко распахнув глаза и не шевелясь, словно боясь поверить тому, что происходит. – Кит?.. – Ты же сам сказал, что не хочешь терять время, – говорит Кит неожиданно севшим голосом. Внутри у него неспокойно, сердце больно ударяется о грудную клетку, но что-то всё равно тянет его вперёд. – Берёшь свои слова обратно?.. – Мне всё равно, если мне будет больно, – Куро разворачивает его руки ладонями вверх, гладит большими пальцами по запястьям, и Кита прошивает дрожью от этого прикосновения – невинного, но гораздо более интимного, чем всё, что у них когда-либо было с Широ. – Но я не хочу, чтобы потом было больно тебе. Не хочу, чтобы ты потом пожалел. – Если я не воспользуюсь случаем, – Кит криво ухмыляется, – я всё равно буду потом жалеть. Может, это наш единственный шанс. Для нас обоих. Куро прикрывает глаза и подносит его руки к губам – целует почти невесомо, благоговейно, наверное, именно так целовал бы его Широ. Куро делает всё, что делал бы – что хотел бы сделать – Широ, и Киту больно дышать: каждый вдох даётся ему с трудом, и когда Куро переплетает их пальцы и прижимает его ладонь к своей щеке, он всхлипывает, не справляясь с лавиной эмоций. – Я с тобой, – шепчет Куро. – Я с тобой. Позже, когда он успокаивается, когда они оба вытягиваются во весь рост на кровати, прижимаясь друг к другу, Кит наконец задает давно терзавший его вопрос. – Потому что он идиот, – горько и зло говорит Куро, и Кит тычет его в бок – Куро невесело усмехается, но вздыхает и всё-таки отвечает: – Он боится, что вы станете… уязвимы. Боится, что не сможет отдать верный приказ, если речь пойдёт о тебе. Боится, что, пытаясь этого избежать, отправит тебя на смерть. – Я знаю, что мы можем умереть, – сердито огрызается Кит, словно это Куро в чём-то виноват. Он прекрасно знает, что они на войне, что любая битва для них может стать последней, и отчасти поэтому он не понимает Широ – ему так не хочется умирать, думая о том, что так ни разу и не поцеловал Широ, так и не узнал, что значит быть с ним. Ему кажется, что так было бы проще выносить всё, что происходит вокруг. Проще бороться и жить. Куро целует его в лоб, зарывается пальцами в волосы у него на затылке. – Он боится, что ему будет мало, – шепчет он с неприкрытой болью в голосе, и Киту сложно представить, чего должны ему стоить эти слова. – Он боится, что первый поцелуй может оказаться последним. Он очень много чего боится, Кит. Кит не уверен, что они всё ещё говорят о Широ. – Для него это стимул бороться, – продолжает Куро. – Сделать мир лучше как можно скорее, чтобы вы могли в нём быть в безопасности. Чтобы можно было больше не бояться. – Ты прав, – соглашается Кит. – Кажется, он просто идиот. Они оба смеются – тихо, без юмора, влажно и немного истерично, – а затем Куро целует его. Киту двадцать, и он ненавидит себя, как никогда прежде. *** Они находят Широ и запирают Куро в стеклянной тюремной камере. Кит неумело изображает удивление, но облегчение от возвращения Широ – настоящее. Он списывает то, что не заметил подмены, на своё отсутствие – большую часть времени после появления Куро он всё же провёл у Клинков. Если Широ что-то и подозревает, то он ничего не говорит. Спустя несколько месяцев Куро погибает в сражении на их стороне. Кит видит его смерть издалека – они сражаются рядом с Широ, когда один из друидов Хаггар появляется у него за спиной и насквозь пронзает клинком. Умирая, Куро успевает убить его и ещё одного друида, оказавшегося рядом. А затем встречается взглядом с Китом и улыбается. По его подбородку стекает кровь, и клинок друида по-прежнему торчит у него из спины, но он улыбается – и Кит знает, о чём он думает. По его лицу текут слёзы, и он понимает, что кричит, лишь когда сильные руки крепко встряхивают его за плечи – Широ разворачивает его к себе, и Кит ничего не может прочитать в его взгляде. – Ты ему уже не поможешь, – чётко говорит Широ. – Кит, ты нужен мне здесь. Кит крепче сжимает баярд в руке, стискивает зубы и кивает. Он не оборачивается, но до конца битвы думает об улыбке Куро и о том, что он умер, ни о чём не жалея. Вся команда тяжело переживает его смерть, и Киту стыдно, что он не чувствует себя хуже других – они с Куро были близки, спали вместе, но в конечном итоге всё это не играет роли. Как и все остальные, он в первую очередь потерял друга. Перед тем, как они расходятся после битвы, он ловит взгляд Широ. Это наивно и глупо, но в это мгновение он надеется, что Широ придёт к нему, как когда-то пришёл Куро, поймёт, что жизнь слишком коротка, чтобы терять драгоценное время. Широ так и не приходит. Той ночью Кит почти не спит – каждый раз, когда он закрывает глаза, он видит окровавленную улыбку, но в его снах умирает не Куро – Широ, и от того, что с ним у них ничего не было, Киту ни капли не легче смириться с потерей. Киту двадцать один, и больше всего на свете он мечтает, чтобы всё закончилось. *** Заркон мёртв, Лотор – новый император – на их стороне, в распоряжении Аллуры появляется Белый Лев, и Лэнс возвращает Красную Киту. Вольтрон силён, как никогда, но война продолжается: слишком широко раскинулась империя галра, слишком многие в ней отказываются признавать власть Лотора. Но бывшие командиры армии галра, жаждущие урвать свой кусок славы, причиняют им лишь незначительные неприятности по сравнению с Хаггар, для которой Заркон, похоже, был сдерживающей силой. Её эксперименты с каждым разом становятся страшнее и беспощадней, и война приобретает совершенно новый характер с лёгким привкусом неописуемых ужасов из других измерений. На то, чтобы рефлексировать по поводу отношений, попросту не остается времени, и если бы Кит не уставал до такой степени, то, наверное, был бы этому рад. Но ему всё равно. Иногда он присоединяется к Клинкам Марморы, если им нужна помощь – Вольтрон может справиться и без него, и порой Кит пропадает на заданиях неделями. Пидж говорит, что Широ в это время почти не спит, но Кит не думает, что это как-то связано с ним. Он видит Широ уставшим, когда они сражаются вместе, и он видит Широ уставшим, когда возвращается от Клинков; никакой разницы Кит найти тут не может – или просто не хочет. Случаются дни поспокойнее, когда Кит спрашивает себя, осталось ли ещё что-то от его влюблённости или она вся выгорела за эти годы. Он думает о том, что если так, то мог бы двигаться дальше – среди Клинков есть молодые рекруты, многие из которых недвусмысленно смотрят в его сторону, и Кит думает, что переносить тяготы войны в компании кого-нибудь было бы легче, чем одному. Но затем он ловит взгляд Широ, будь то за редким совместным ужином или в ангаре после битвы, и видит в его глазах всё то же, что и много лет назад. Когда он приходит в себя после страшного ранения, едва не стоившего ему жизни, Широ первый, кого он видит, и теперь, когда он смотрит на Кита, в его глазах плещется ещё и паника. Широ выглядит так, словно он не спал всё это время, словно у него на глазах только что чуть не случился конец света – он выглядит затравленно и безумно. Несмотря на то, что Кит провёл в криоподе почти неделю, он всё равно чувствует себя бесконечно уставшим, и затянувшаяся рана, перечертившая ему щёку, всё ещё болезненно ноет. Он с трудом сдерживается, чтобы не спросить у Широ, стоило ли того его решение – легче ли ему справляться со страхом потерять друг друга вот так. Киту двадцать пять, и он очень устал. *** Нет никаких гарантий, что все они доживут до конца войны, но каким-то образом – каким-то чудом – им всем удаётся выжить в финальной битве. Хаггар больше нет. Стараниями Ханка и Пидж закрыты все разломы в пространственной материи, о которых им известно – включая самый первый, с которого всё и начиналось. Ситуацию с мятежами в Империи Лотор держит под контролем; вместо захвата планет заключаются союзы. Когда они возвращаются в замок, Аллура скидывает шлем прямо на пол в ангаре, как только выходит из своего льва, стаскивает шлем с застывшего Лэнса и целует его на глазах у всех. Они смеются и плачут и ещё не верят, что всё закончилось. Ханк обнимает Пидж и кружит её в воздухе, а Кит встречается с Широ взглядом и понимает, что не может вымучить даже улыбку. Широ хлопает его по плечу, устало, натянуто улыбается. – Отличная работа, – говорит он, и Кит кивает. Он хочет броситься ему на шею, хочет поцеловать, хочет так же, как Аллура с Лэнсом, влажно рассмеяться, стоя рядом, обнимая друг друга, не замечая больше ничего вокруг – но у него нет сил. Кажется, у него нет сил даже на то, чтобы шевелиться, не говоря о чём-то ещё. Широ сжимает пальцы у него на плече в последний раз и делает шаг назад. Кит провожает его взглядом, когда он уходит из ангара, и ещё долго стоит на месте, пока Ханк и Пидж не подходят к нему с обеих сторон и не уводят. Он понимает, что нужно радоваться, что он должен что-то чувствовать, но у него не выходит – внутри только глухая пустота, которая грозит проглотить его целиком, без остатка. У себя в комнате он снимает доспехи, принимает душ, ложится в кровать и не может уснуть, несмотря на усталость. Через пару часов раздается нерешительный стук в дверь, и Лэнс спрашивает, не хочет ли он отпраздновать со всеми. Кит переворачивается на бок лицом к стене и делает вид, что не слышит. Киту двадцать семь, и он перегорает. *** Они возвращаются на Землю. С тех пор, как они исчезли, прошло почти десять лет, и их встречают со слезами и безумной, отчаянной радостью. Ханка, Лэнса и Пидж с Мэттом ждут семьи; Широ встречает командование гарнизона. Кита не встречает никто. Он поворачивается к замершей в нерешительности у него за плечом Кролии и коротко ей улыбается – она не единственная чувствует себя здесь чужой, и судя по её взгляду, она тоже это понимает. Никто не замечает, когда они ускользают, и Кит ведёт её в хижину, где когда-то ждал возвращения Широ. Она выглядит ещё хуже, чем в прошлый раз – не хватает нескольких стекол, крыша над гаражом обвалилась – но по-прежнему стоит на месте, и на мгновение у Кита проносится полубезумная мысль, что эта хижина похожа на метафору его чувств. Выгоревших, больных, горчащих на языке, но не проходящих. – У тебя всегда будет место в Марморе, – тихо и серьёзно говорит ему мать, когда он безрадостно оглядывается по сторонам внутри. В комнату намело песка, часть записей, приколотых к стенам, размыло дождём или сорвало ветром, но на него всё равно накатывает ностальгия – воспоминания скручивают внутренности тугим узлом, и он рвано вздыхает. Он знает о том, что Клинки примут его без единого слова, но ему гораздо интересней, есть ли у него место тут, на Земле. – Ты хочешь вернуться, – говорит Широ вместо приветствия на следующий день, когда они встречаются в кафе военного городка возле гарнизона. Когда-то они ходили сюда по выходным; они даже делают такой же заказ, как и десять лет назад – двойная порция вафель для Широ, омлет с тостами для Кита. Кит пожимает плечами и смотрит, как меняются эмоции на лице Широ. – Я хочу остаться, – честно говорит он. – Но не вижу, зачем. Он вспоминает слова Куро – кажется, будто это было в прошлой жизни, – о том, что Широ борется за мир без войны, в котором они смогут быть вместе. Война закончилась, и это их мир, это – их шанс, но Широ устало вздыхает и отводит глаза, рассеянно тыкая вилкой размокшую от сиропа вафлю. – Она тебе ничего не сделала, – со слабой улыбкой говорит Кит и пихает его ногой под столом. Широ коротко улыбается в ответ, но его взгляд остаётся потухшим. – Я был неправ, – негромко произносит он, и по его голосу Кит снова понимает без слов, чем всё закончится. – Я виноват перед тобой, Кит, и мне… очень жаль, что всё так вышло. Кит отодвигает от себя почти полную тарелку и откидывается на спинку красного лакированного кресла. – Попроси меня остаться, – тихо просит он. – Скажи, что ты не хочешь, чтобы я уходил. Широ смотрит на него виновато и устало, настолько привычно, что Кита тошнит. Нужно встать и уйти, не оборачиваясь, но он должен хотя бы попытаться. – Я не могу просить тебя о таком, – Широ проводит руками по лицу и отворачивается к окну. – Не могу быть единственным, что тебя тут держит – ты и так слишком многим пожертвовал ради меня. – Тебе не приходит в голову хотя бы спросить, чего хочу я?! – Кит повышает голос, на них оборачиваются редкие посетители, но ему плевать – он подается вперёд, ощерившись, и в этот момент чувствует себя галра: была бы у него шерсть, встала бы дыбом. – Хватит решать за меня, что мне нужно, Широ! – Ты бы остался, если бы хотел, а не спрашивал у меня, – мягко возражает Широ. – Кит… Кит рычит и вскакивает на ноги, бессильно сжимая кулаки. Направлявшаяся к ним официантка испуганно замирает. – Я бы остался, если бы был уверен, что нужен тебе, – шипит Кит сквозь стиснутые зубы. – Но у тебя всегда полно отговорок. Если не одно, значит, другое. Если не правила академии, то война. Если не война, то… Он обрывает себя на полуслове и машет рукой, а затем быстрым шагом идёт к выходу. Он ждёт, что Широ окликнет его, пока за ним не захлопывается дверь с колокольчиком. Ждёт ещё несколько минут на улице, что колокольчик зазвонит снова. Никто не выходит за ним. Кит делает глубокий вдох, распрямляет плечи и уже неторопливо идёт к своему гравициклу. Киту двадцать восемь, и это его последний день на Земле.

@темы: Негатив, Текст, Команда Широ/Кит, Стадия I

---

Shiro loves Keith, негатив (визуал)

[Shiro loves Keith]

Название: Мне не хватает деревьев Автор: Shiro loves Keith Форма: Тумблер-коллажи Пейринг/Персонажи: Широ|Кит Категория: Слэш Жанр: Ангст, драма Исходники: Использованы стоковые изображения, находящиеся в свободном доступе. Текст — строки песни «Гр. Полухутенко — Возлюбленный». Размер: Два изображения 500х560 пикселей каждое Рейтинг: G Тема: Негатив Название: Тебе стоит быть осторожней Автор: Shiro loves Keith Форма: арт Пейринг/Персонажи: Широ, Кит Категория: джен Жанр: драма, капля мистики Рейтинг: PG-13 Тема: негатив Размещение: запрещено без разрешения автора Название: As many times as it takes Автор: Shiro loves Keith Форма: арт Пейринг/Персонажи: Кит/Широ Категория: слэш Рейтинг: PG Тема: негатив Размещение: запрещено без разрешения автора Название: Paleblood Moon Автор: Shiro loves Keith Форма: арт Пейринг/Персонажи: Широ/Кит Категория: слэш Рейтинг: G Тема: негатив Примечание/Предупреждения: демоническое АУ! Размещение: запрещено без разрешения автора

@темы: Негатив, Визуал, Команда Широ/Кит, Стадия I

---

Негатив, арт, стрип

[KLance]

Название: Все будет хорошо
Автор: Klance
Форма: арт
Пейринг/Персонажи: Кит/Лэнс
Категория: преслэш
Жанр: драма
Рейтинг: G
Тема: негатив
Примечание/Предупреждения: суровые мужские слезы

Название: По закону подлости
Автор: KLance
Форма: стрип
Пейринг/Персонажи: Кит/Лэнс, ОМП
Категория: слэш
Жанр: драма, романс, PWP, AU
Рейтинг: NC-17
Размер: 570 х 4788
Тема: негатив

@темы: Негатив, NC-17, G, Визуал, Команда Кит/Лэнс, Стадия I

---

Негатив, мини

[KLance]

Название: Представь
Автор: KLance
Бета: KLance
Размер: мини, 1 500 слов
Пейринг/Персонажи: Кит/Лэнс
Категория: слэш
Жанр: драма, романс
Рейтинг: R
Тема: негатив
Краткое содержание: Тем временем, где-то в другой реальности...
Примечание/Предупреждения: ER, AU

Паук ползет медленно, конечности вязнут в болотистой жиже, ветер колышет густую черную шерсть, покрывающую все его тело. Но Лэнса больше всего пугают глаза — восемь черных выпуклостей на лице. Или морде. Как это вообще называется у пауков размером со слона?

— Еда, — шипит паук.

Лэнс видит, как напрягается Кит: явно не хочет лезть в грязь, чтобы прибить тварь, но и дожидаться, пока начнется самое интересное — и противное — тоже не хочет.

И все же промедление всегда означает только одно.

— Ближе, — выдает паук, и Лэнс вздрагивает — мама. Таким он слышал ее голос, когда созванивался по радиофону.

— Подойди ближе, — а это Ханк, таким тоном он всегда звал Лэнса, когда хотел показать очередное чудо техники, собранное из казавшегося бесполезным металлического мусора.

— Давай, чего ты боишься? — твердо произносит паук, и Лэнс кладет руку Киту на плечо. Голос Широ вечно приводит того в готовность выполнять команды, даже если это и не Широ.

— Еда. Подойди. Ну давай же. Не бойся. Это я. Мы, — паук исторгает из себя множество голосов — еще живых людей и уже умерших. Дурацкая способность забираться в голову и вынимать оттуда то, чем можно зацепить, приманить, привлечь.

И продолжает ползти, зачерпывая лапами бурую грязь, но все еще находится слишком далеко, чтобы Лэнс мог выстрелить.

— Как думаешь, когда-нибудь эти твари закончатся? — вздыхает он.

Этим вопросом все задавались еще до его рождения, с тех пор, как один невероятно важный научный эксперимент завершился тем, что из-под земли неожиданно полезли жуткие разумные чудища, обладающие даром телепатии и предпочитающие питаться человечиной. Им с Китом чертовски повезло родиться именно здесь и сейчас. Иногда Лэнс жалеет, что припозднился на полвека примерно. Хотя тогда он, наверное, не встретил бы Кита. Поэтому если и жалеет, то до первого выстрела, попадающего пауку в самый здоровенный глаз.

Кит набрасывается тут же, легко ускользает из-под подергивающихся лап. Лэнс к тому моменту вышибает все восемь глаз, и Киту остается только нанести решающий удар — в этот чрезмерно гениальный для такой твари мозг. Лэнс давно уже перестал злиться, что последний ход всегда за Китом — когда понял, что пулей не так уж легко сразу попасть в нужную точку, а своим клинком Кит никогда не промазывает.

— Ну и вонища же! — возвращаясь, морщится Кит. Паука они из болота выманили, а значит, речь о собственном запахе монстра. По сравнению с которым болото — поле с тюльпанами.

— Ты фильтр-то настроил, маллет? — хмурится Лэнс.

— Вроде да.

— Дай посмотреть.

Кит снимает шлем, все еще хмурясь от нестерпимой вони, Лэнс быстро осматривает проводки и — разумеется — находит тот, что подключен неправильно.

— Ханк же сто раз показывал, как это делается, чувак! — тянет он, закатывая глаза.

— Я все сделал, как он говорил, — рявкает Кит.

— Тогда что это? — показывает на провод Лэнс.

— Не знаю! Дефект!

— Сам ты дефект!

— Слушай, давай уже свалим, пока меня не стошнило! — бросает Кит.

Лэнс в последний раз смотрит на неподвижное тело мертвого паука. Им с Китом чертовски повезло не умереть здесь и сейчас. Снова.

***
Охота на паука так затянулась, что вернуться в лагерь до наступления ночи они точно не успеют. По рации Широ буквально приказывает Киту искать место, чтобы переждать, а не тащиться по темноте, рискуя наткнуться на еще одну тварь. Кит смывает с себя все, напоминающее о недавнем бое, в ручье и ищет. Лэнс любуется стрельчатыми облаками, прорезающими коралловое закатное небо, расплывающимся солнечным шаром, медленно прячущимся за горными вершинами, пока Кит не замечает, что он ни фига не делает, и не пихает в бок. Приходится забыть о прекрасном и искать тоже. Усталость постепенно сковывает мышцы, желудок недовольно урчит, напоминая, что еды там не было с самого утра. Но когда они наконец находят пещеру, заканчивающуюся тупиком, и Кит присаживается на пол, вытягивая ноги, Лэнс смотрит на него и думает, что первым делом бы сейчас потрахался. Этот пункт вечно оттесняет остальные в списке приоритетов, когда Лэнс видит Кита таким — внешне расслабленным, спокойным, но собранным внутри, готовым в любую минуту отразить внезапную атаку.

Да если честно, трахаться хочется, когда он видит Кит любым. Просто видит, и сразу хочется, такая вот засада.

— Может мы?.. — предпринимает попытку он. — Гель для дезинфекции у меня есть…

Кит мотает головой.

— Поспать нужно, нам рано выходить, чтобы успеть нагнать наших, пока они не снялись с места. Ты спишь первый, я охраняю вход.

— Ну, может, хоть подрочим? — без особой надежды спрашивает Лэнс.

Кит берет его за руку, перчатка еще влажная после стирки в ручье, и Лэнс стягивает ее, аккуратно разминает напряженные пальцы. Те, что не раз спасали им жизнь. Лэнсу в том числе.

— В лагере, — обещает Кит. — Хочу нормально, в палатке, а не в этой грязи.

Лэнс вздыхает: не так уж тут и грязно, вполне приличная пещерка. Но ладно, нет — так нет. Какое-то время они молчат, Кит позволяет снять и вторую перчатку, Лэнс сперва мнет его пальцы, потом уже просто гладит. Подносит к губам, легко касаясь кончиков, но не доводя до того, что Кит, повысив голос, скажет:

— Ты с первого раза не понимаешь, да?

Лэнс понимает: в лагере. В лагере круче, надежнее, там кругом свои, и никакая тварь им не помешает. А еще круче — в собственном доме, принадлежащем только им двоим, на мягкой постели. Или в ванне, Лэнс хотел бы сделать это в ванне, от одной только мысли, как он прижимает Кита к бортику, а тот стонет, стискивая его бедра коленями, и откидывает голову назад, открывая усыпанную блестящими каплями шею, член в штанах твердеет. Черт! Откуда вообще вот это все, Лэнс ведь никогда не видел ни домов, ни ванн, только на выцветших картинках из старых журналов.

— А представь, — он решает болтать о всякой фигне, лишь бы прогнать неуместные сейчас мысли, — что где-нибудь есть такой мир, без пауков и подобной хрени, и там мы можем трахаться, где и когда захотим?

Да, выходит не очень. Откровенно плохо, по правде говоря.

Кит усмехается.

— Боюсь, с нашим везением в этом мире будет что-то пострашнее пауков.

— Например?

— Ты у нас фантазер, вот и придумывай.

— Ну ладно, — улыбается Лэнс. — Тогда это будут какие-нибудь жуткие инопланетяне, захватывающие планету за планетой и рано или поздно добирающиеся до Земли.

— И уничтожающие ее? — хмыкает Кит. — А еще говорил, что я пессимист.

— Нет, не добирающиеся, — быстро поправляется Лэнс. — Потому что мы их остановим!

— Мы? Вдвоем? — явно веселится Кит, и Лэнсу, черт побери, нравится это.

— Нет, все мы. Мы с тобой, Широ, Аллура, Ханк, Пидж!

— И как же мы остановим расу инопланетных чудовищ? — приподнимает бровь Кит.

Лэнс замолкает, задумавшись, а потом выдает гордо:

— У нас будет робот! Гигантский летающий робот, которым мы будем управлять все вместе, и он будет сокрушать все подряд и в конце концов уничтожит мерзких инопланетян. И жители освобожденных планет станут считать нас героями и… мы сможем трахаться, где и когда захотим!

— Робот, — смеется Кит, прикрывая рот кулаком. — Я не думал, что у тебя настолько богатая фантазия!

Лэнс и сам не думал, он вообще не знает, откуда взялся этот робот, его он и на картинках в журналах не видел, просто слышал, что когда-то давно, еще до катастрофы, существовали такие игрушки. Его первыми игрушками были тренировочные пистолеты.

— Но я оценил, как сильно тебе хочется, — произносит Кит и передвигается, загораживает Лэнсу закатное небо, да и к черту небо, когда ладонь Кита ложится на пах, надавливает ощутимо.

Лэнс тяжело выдыхает и целоваться лезет уже сам. Запускает пальцы в отросшие волосы Кита, смотрит в расширившиеся зрачки, почти полностью перекрывшие радужку.

— Только подрочим, — шепчет тот, и Лэнс кивает. Да, конечно.

У них никогда не получалось это “только”, не получается и сейчас. Лэнс опускается на Кита сверху, когда тот ложится на тонкую подстилку из скинутых костюмов, как всегда пытаясь скрыть волнение за откровенной позой. Водит ладонями по тренированному стройному телу, целует каждый изгиб, каждую родинку, каждый шрам.

— Так хочется, не могу, — бормочет он в плоский живот. — Сдохну сейчас.

Киту не нужно больше слов. Лэнс дергается, то ли в попытке уйти от прикосновений, то стараясь плотнее насадиться на ласкающие пальцы. Кит всегда растягивает неспешно, и это бесит, потому что Лэнс не стеклянный, и у них все уже было столько раз, что можно и не нежничать — но это Кит, он по-другому не умеет, даже если Лэнс ерзает нетерпеливо, подгоняя и ругаясь: “Ну скорее же, не тормози, маллет!”. Зато кончает Лэнс после этого быстро, сжимается что есть сил вокруг твердого члена, вскрикивает, словно сам не ожидал, и оседает в руках Кита.

— Ты нормально? — спрашивает тот, все еще не выходя из него и мягко поглаживая ладонью по дрожащей спине.

— Буду нормально, когда ты тоже кончишь, — отвечает Лэнс ему в шею.

И Кит толкается — осторожно, с чего-то он думает, что раз ему сразу после оргазма не слишком приятно, то и Лэнсу тоже, хотя это не так — потом позволяет себе сорваться, двигается размашисто и сильно и догоняет Лэнса за несколько толчков.

— Надеюсь, твоего геля для дезинфекции хватит, чтобы все тут оттереть, — говорит он, когда снова обретает способность дышать.

Геля хватает. А вот Лэнса — не очень, поэтому он позволяет Киту все сделать самому, только следит за умелыми движениями и думает, как ему повезло встретить Кита в этом дурацком безумном мире. Эта мысль мелькает в голове последней, когда Кит накрывает его своей курткой и, как обещал, отходит охранять вход.

Во сне Лэнсу снится робот. Большой летающий робот, уничтожающий всех врагов на своем пути. Лэнс никогда не видел роботов, но отчего-то точно знает — это именно он. И Лэнс — в одной из странных кабин, откуда он спокойно палит по противникам и чувствует себя непобедимым. Но не только потому, что робот огромный, и стремные инопланетяне ничего не могут ему противопоставить. В другой кабине Кит, Лэнс слышит его голос. А когда Кит рядом, Лэнс чувствует себя непобедимым всегда.

@темы: Негатив, Текст, R, Команда Кит/Лэнс, Стадия I

---

Негатив, миди

[LOtoreal]

Название: Не все вороны черные
Автор: L'Otoreal
Бета: АД
Размер: миди, ~ 11 000 слов
Пейринг/Персонажи: Широ/Лотор
Категория: слэш
Жанр: драма, романс
Рейтинг: NC-17
Тема: негатив
Краткое содержание: Галра считают нового надзирателя слабаком. А если так — у Чемпиона есть шанс
Примечания/Предупреждения: пре-канон с выходом на канон, нон-кон второстепенного персонажа, физическая жестокость.

«Надзиратель», — говорят одни.

«Слабак, — смеются другие. — Уже вторую неделю здесь, а ни разу даже не пришел посмотреть бои».

«Может, сразиться с ним? Как думаешь, Заркон назначит меня надзирателем, если этот случайно сдохнет?»

Из обрывков разговоров Широ выносит главное: надзиратель. Которого галра считают слабаком. А если так — у Чемпиона есть шанс.

«Победа или смерть!», кричат галра перед началом каждого нового боя. «Победа или смерть», думает Широ, когда отбирает меч у охранника, собравшегося отвести его на арену. Пронзает грудь раньше, чем тот успевает вскрикнуть, тут же перерезает горло замешкавшемуся второму, прячет тела в камере. Их найдут быстро, но Широ знает, что не вернется сюда. При любом исходе.

Схему передвижения часовых он выучил наизусть, звук их шагов — немногое, что нарушает тишину в те часы, которые он проводит в камере. Где в этой космической тюрьме покои надзирателя, Широ тоже успел выяснить, пока охранники думали, что заключенным нет дела до их болтовни. Поэтому задача проста: перебегать с палубы на палубу, стараясь не попасться никому на глаза.

План больше похож на отсутствие плана, его главная ценность в том, что он — единственная за долгое время неиллюзорная возможность вырваться на свободу. Но любой, даже самый безумный план может сработать, если к нему прибавится капелька удачи. И Широ везет. В отсеке, ведущем в заветные покои, нет часовых и всего одна дверь. Странно, этот слабак-надзиратель не окружил себя дюжиной часовых, учитывая, что половина здешних зевак всерьез метит на его место. Все подозрительно похоже на засаду, но Широ достаточно изучил галра, чтобы знать — способности предвидеть будущее у них нет, иначе он бы погиб еще в бою с Майзаксом. А значит, надзиратель или беспечно самоуверен, или непростительно глуп. И то, и другое Широ только на руку.

Предвкушение жгучим клубком сворачивается в животе, заставляет кипеть кровь. Он открывает дверь резким толчком, прыгает сразу в середину помещения, крепко сжимая эфес в руках.

Надзиратель реагирует мгновенно — становится напротив, выставив меч перед собой, но держится на расстоянии. Он выше и крепче — как и любой галра, но при этом другой: светлее, стройнее, с копной белых как снег волос и странным блеском в глазах. Боится, думает Широ, а потом надзиратель улыбается ему. Не как слабак. Как победитель.

Широ не позволяет себе ни секунды промедления, атакует первым, целясь в открытую шею надзирателя. Тот легко уходит от удара, отбивает следующий и нападает сам. Слишком умело, слишком стремительно. Широ защищается, от звона сталкивающихся лезвий гудит в ушах, руки быстро слабеют, и Широ ловит себя на неуместно-смешной мысли о том, как просчитались недоумки, решившие, что расправиться с этим парнем не составит труда. Впрочем, он ведь повелся. Еще один недоумок.

Это самое нелепое, что может прийти в голову перед смертью, но больше Широ не успевает ни о чем подумать. Мощный удар в грудь сбивает с ног, вышибает весь воздух из легких, острая боль прошивает виски, и все вокруг погружается в темноту.

***
Из которой Широ выплывает медленно и с трудом. Голова кружится, как только он садится, перед глазами — туманная пелена, и Широ долго моргает, прежде чем взгляд выцепляет знакомую фигуру из полумрака. Надзиратель сидит, подперев подбородок кулаком, и смотрит… Широ не может разобрать, как. Но на него.

Значит, бой не окончен. Широ пробует встать, только теперь заметив, что, оказывается, лежал на кровати. Он упирается ногами в пол, но комната вокруг кружится с сумасшедшей скоростью. Он должен бороться, напоминает себе Широ, поднимается с усилием, старается держаться ровно. И едва не падает обратно после первого же шага.

— Не нужно резких движений, Чемпион, — неожиданно говорит надзиратель. Голос его звучит слишком спокойно для того, кого только что, пусть и безуспешно, пытались убить. — Отдохни.

— Ты знаешь, кто я? — Широ пробует сделать еще шаг, но все тело слишком тяжелое, и он бессильно опускается на кровать. Бесполезно, все бесполезно, у него даже меча больше нет, а не слишком ясный разум — так себе оружие. — Откуда? Ты ведь не смотришь бои.

— С чего ты взял? — удивленно приподнимает бровь тот и сразу же понимающе улыбается. — А, сплетники. Ну да, пусть считают так и дальше. Не волнуйся, тебя я рассмотрел, Чемпион.

Зрение наконец проясняется, и Широ видит свой меч. На полу, всего в нескольких шагах — если удастся добраться быстро, то можно проверить, всю ли удачу он израсходовал или осталась еще малость. Но тело не слушается, сознание начинает ускользать, едва он встает, и от падения удерживают только чужие руки. Которые хочется немедленно стряхнуть с себя, оттолкнуть подальше — но нет сил.

— И куда ты все идешь? — усмехается надзиратель, его горячее дыхание опаляет щеки. — Ты ведь уже пришел, куда хотел, не так ли?

— Просто убей меня, — устало произносит Широ. Хватит. Хватит издевательств, он сделал ставку и проиграл. А поражение — это конец.

— Зачем? — в голосе надзирателя — искреннее изумление.

— Победа или смерть, — выдыхает Широ.

— Мы не на арене, — тот осторожно опускает его на кровать, и темнота снова окутывает плотным коконом все вокруг.

***
В следующий раз Широ приходит в себя, больше не чувствуя ни боли, ни слабости. Он неуверенно садится, ощупывает руками тело — нигде нет ран, только грудь слегка ноет при нажатии, так, словно там внушительных размеров синяк. Желание, с которым он прожил весь день — этот ли? — вспыхивает с новой силой, но, осматриваясь, Широ нигде не видит меча. Вообще ничего, чем можно было бы сражаться.

Зато он видит надзирателя и замирает невольно. Тот стоит к нему спиной, голый по пояс, и белые волосы контрастно оттеняют более темные шрамы, рассыпанные по лиловой коже. Их много, куда больше, чем заработал на арене Широ, и разочарование растекается на языке противной горечью — у него никогда не было шансов против такого противника.

— Очнулся? — надзиратель оборачивается. Как он понял? Он что, и спиной видеть умеет? Широ ведь старался не шуметь, но, похоже, вышло не очень.

«Почему я еще жив?», приходит в голову следующим. А через миг надзиратель подходит вплотную, протягивает руку, и Широ тут же отшатывается.

— Не трогай меня!

— Лотор. Я Лотор, — хмыкает тот, демонстративно убирая руку в сторону.

— Ты монстр. Все вы монстры.

— Как пожелаешь.

Широ пользуется шансом, делает выпад, но надзиратель — Лотор — уклоняется. Совсем чуть-чуть, но этого хватает, чтобы кулак Широ лишь слегка коснулся обнаженной кожи — рядом с единственной, уже начавшей подсыхать царапиной, которой, похоже, наградил его Широ.

— Прекрати, — Лотор отступает так, что Широ уже не дотянуться, и смотрит хмуро. Отчаянием тут же затапливает с головой, если до этого где-то в глубине души Широ еще рассчитывал побороться, то теперь понимает — все.

— Убьешь меня? — спрашивает он.

— Зачем мне это, Чемпион? — удивляется Лотор. Опять искренне.

Да что ж за дурацкий вопрос? Понятно же, зачем — Широ пришел в надежде взять этого ублюдка в плен и выторговать себе свободу. И проиграл. Теперь вариантов у него нет — он напал на надзирателя, в камере двое убитых охранников, а его жизнь и так ничего здесь не значила.

— Мы сражались, — говорит он. — Ты победил.

— То есть, я не должен был сопротивляться? Значит, если бы к тебе домой пришел кто-то с мечом, ты бы позволил себя прирезать?

— Что ты от меня хочешь? — не выдерживает Широ. — Ты ведь прекрасно понимаешь, что я готов был тебя убить.

— Понимаю, — кивает Лотор.

— Тогда чего ждешь?

— Пока ты успокоишься и будешь готов составить мне компанию за ужином, Чемпион.

— Ты… — Широ сжимает кулаки и плотно стискивает зубы. Это перебор. — Хочешь поиздеваться. Ладно. Что дальше? Изобьешь меня? Воспользуешься...

— Только не говори, что не скучал по нормальной еде, — словно не слыша, перебивает его Лотор. — Я в курсе, чем тут кормят заключенных, странно, что вы на ногах-то стоите на арене.

Он снова подходит, наклоняется, его лицо оказывается прямо перед Широ. Радужка у него синия, хотя удивляет, что у него вообще есть зрачки, Широ уже привык к пустым желтым глазам галра. И кожа гладкая, словно щетина на ней вообще не растет, светло-лиловая, совсем не такая, как у других.

Широ заставляет себя отвернуться. Красивый монстр — все равно монстр. А этот еще и ведет себя не как прочие — играет на нервах, вынуждает гадать, что же в итоге придется перенести перед неизбежной смертью.

— Если сам не хочешь пачкать руки, отпусти, — говорит он. — Я убил двух охранников, я все равно не жилец.

— Я тебя не держу, — отвечает тот, наконец отстраняясь. — О телах позаботились, другие заключенные вряд ли поняли, что ты сделал. Так что можешь вернуться в камеру. Или все-таки остаться на ужин.

Он отходит в другой конец комнаты, а Широ изумленно моргает, глядя на накрытый на двоих стол.

— Ты знал, что я приду?

— Нет, это был сюрприз. Приятный, — говорит Лотор, усаживаясь за стол. — Я хотел пообщаться с тобой, Чемпион, но не думал, что ты явишься ко мне сам.

— Пообщаться? — хмурится Широ.

— Да. Знаешь, это когда люди разговаривают… за ужином, например. И не пытаются друг друга убить. Кстати, присоединяйся уже.

— Зачем? — Широ неохотно встает и подходит к столу, при виде еды — настоящей, а не тех помоев, что дают заключенным — в животе предательски урчит. — Зачем тебе со мной общаться?

— Я видел, как ты сражаешься. Мне стало интересно, ты настолько кровожаден, потому что безумен, или есть другая причина.

— И что? Удовлетворил свой интерес?

— Я думаю, ты хочешь жить, — говорит Лотор.

Широ не сдерживает усмешки.

— А остальные, по-твоему, хотят умереть? Каждый, кто выходит на арену, хочет жить.

— Ты неправильно понял, Чемпион.

— Широ, — неожиданно говорит Широ. Просто это как-то странно — делить с человеком ужин, знать его имя и не называть свое.

— Широ, — кивает Лотор, его голосом два знакомых с детства слога звучат непривычно, аж до мурашек по коже. — Так вот, Широ, ты сражаешься, потому что хочешь жить, как любой из бойцов. Но сюда пришел именно ты, а не любой из бойцов. Скажу больше, за все время, что существует эта тюрьма, никто даже не попытался сделать то, что сделал ты.

Широ замирает, не донеся вилку до рта. Лотор говорит спокойно, не отрываясь от еды, и Широ отчаянно старается понять, к чему тот клонит, но не выходит. Он должен ощущать себя жертвой, с которой просто развлекаются перед неминуемым концом, но что-то в Лоторе — особенное, не такое, как в остальных галра — вынуждает ловить каждое слово, вертеть в голове, думать над ответом. Словно это и правда обычный разговор.

— Я рискнул, — произносит он. — И это все равно не имело смысла.

— И ты опять не прав, — улыбается Лотор. — Ты нравишься мне. Люблю тех, кто борется до конца. И я могу сделать так, чтобы твоей жизни здесь больше ничего не угрожало.

Галра и милосердие — несовместимые вещи, Широ давно это усвоил. Галра и благотворительность — то, что и вовсе сложно представить. А значит, Лотор все же играет с ним в кошки-мышки. Как предсказуемо.

— Может, ты и освободишь меня, раз я так тебе нравлюсь? — Широ решает подыграть, терять все равно уже нечего.

— Я не император, — пожимает плечами Лотор. — Поэтому предлагаю то, что действительно могу выполнить. Не за «спасибо», разумеется. У всего есть своя цена.

— Я и так твой пленник, — говорит Широ. — Что я могу предложить тебе, чего ты не можешь взять сам?

— Понравился ужин?

— Не меняй тему. Что тебе нужно?

Широ слишком привык, что в нем видят очередную игрушку, скачущую с мечом на потеху толпы. А взгляд Лотора — как пламя, но горящее не снаружи, а внутри, пронизывающее и обжигающее каждый нерв. Широ успел забыть, каково это — когда на тебя так смотрят. И вспоминать о подобном сейчас нестерпимо противно.

— Ты, — произносит Лотор. — Как я уже сказал, ты нравишься мне.

И теперь это «нравишься» звучит так однозначно, так кристально ясно, что волна отвращения поднимается внутри, норовя вытолкнуть обратно все, что Широ недавно съел.

— У меня нет выбора, да? — непроизвольно морщится он.

— У тебя есть выбор.

— Неужели? Вы не слишком-то даете нам выбор, когда приходите и заставляете делать все, что хотите.

Лотор слушает внимательно, но Широ затыкается. Не ему рассказывать надзирателю о том, что происходит прямо у него под носом. Может, бои тот посещает и нечасто, но обо всем, что творится в тюрьме, наверняка знает.

— Мы? — приподнимает бровь Лотор. — Я говорю с тобой сейчас один на один. И какое бы решение ты ни принял, это будет твое решение. Но разве то, что я предлагаю, настолько неприемлемо, когда на кону твоя жизнь, Широ?

Широ думает о сражениях, каждое из которых может стать для него последним. О времени, которого всегда не хватает, чтобы тело восстановилось, а сознание отдохнуло от постоянного страха. И о монстрах — жестоких, безжалостных, убивающих ради забавы, готовых растоптать все, за что пленники цепляются, стремясь сохранить частичку себя.

А потом — о манившем с детства космосе, о гордости, что испытывал, когда стал астронавтом, о Гарнизоне, где его ставили в пример новобранцам. Эти воспоминания — то, что он старательно бережет внутри, то, ради чего он сражается, просто чтобы помнить все это еще один день, и еще. И если Лотор действительно предлагает выбор: умереть, зная, что был героем, что не сломался в ситуации, попасть в которую врагу не пожелаешь, или провести остаток дней, добровольно позволив этому самому врагу пользоваться собой как вздумается, Широ не над чем здесь размышлять.

— Есть жизнь хуже смерти, — отвечает он и задерживает дыхание.

Ждет, что Лотор выйдет из себя, покажет наконец свою чудовищную сущность: Широ был готов к этому с самого начала. И хотя страх все равно клокочет в груди, он знал, на что шел.

— То есть ты отказываешься, я правильно понимаю? — неожиданно улыбается Лотор.

— Да, если тебе так важно это услышать. Я отказываюсь.

— Тогда ты можешь идти. До камеры доберешься без проблем.

Широ не двигается с места. Вот так просто? Лотор не злится, по крайней мере, никак это не показывает. Но наверняка он прикончит Широ, стоит только развернуться, удар в спину не настолько бесчестен для любящих потрепаться о чести галра, после всего, на что Широ довелось насмотреться. И все же...

— Ты правда меня отпускаешь? — неверяще спрашивает Широ.

— Я выразился предельно ясно. Ты принял решение. Я с ним согласился. Ты можешь вернуться в камеру.

— А что ты? Ты ведь неспроста предложил именно это? И теперь так легко смиришься с… — Широ не знает, какое слово подобрать. С одиночеством? Слишком бредово, Лотор ведь может получить кого угодно по щелчку пальцев. Со скукой? Чем-то еще, ради чего стоило прикладывать столько усилий? Именно это не дает покоя и выбивает из колеи. Усилия вместо щелчка пальцев. Зачем?

— Думаю, я обречен на взаимность, — произносит Лотор. — Удачи в завтрашнем бою, Широ.

Он встает и скрывается в соседнем помещении, а его самоуверенный голос продолжает звучать в ушах, словно поставленная на повтор песня. Набравшись храбрости, Широ выскакивает за дверь, и никто не встречает его с мечом наперевес. Обратный путь оказывается чист, как Лотор и обещал. Трупов в камере нет, все так, будто Широ вообще не предпринимал эту дурацкую попытку побега. Только теперь Широ знает галра, который действительно не похож на других, возможно, следующий, кому Лотор сделает подобное предложение, предпочтет жизнь, и для него это не будет побегом из одного ада в другой. Широ же отпустил этот шаттл, позволив ему покинуть орбиту. Больше бежать некуда.

***
— Пожалуйста, не надо! Я еще могу драться! — доносится из соседней камеры.

Широ невольно сжимает кулаки. Его соседи постоянно меняются, подолгу на арене не задерживается никто. Кто-то гибнет, кто-то теряет силы, и некоторым везет, их быстро отправляют в трудовые лагеря. А кому-то — как этому парнишке, Олласу — достается так, что смерть в бою с гладиатором кажется лучшим исходом.

— Конечно, можешь, — смеется галра. — Ты на ногах-то не стоишь, так что лежи и не рыпайся!

— Нет, нет, не надо!.. — крики Олласа обрываются, словно ему затыкают рот кулаком, и переходят в протяжные болезненные стоны.

За свое пребывание здесь Широ становился невольным свидетелем таких сцен не раз. Галра не просто приходят посмотреть на сражения, галра используют пленников, как им вздумается. Возможно, то, что делают с Олласом, не так страшно, его предшественника — Дрита — охранники просто забили до смерти. Ни за что. Оттачивали удары. У Олласа есть шанс остаться в живых, правда, будет ли нужна ему жизнь после всего — Широ не уверен.

— Эй, хватит уже, моя очередь! — весело говорит другой галра, и Оллас начинает вопить сильнее.

— Перестаньте! — не выдерживает Широ

Он никогда прежде не вмешивался. Но Оллас, парень с планеты, о которой Широ раньше не слышал, до последнего старался сохранять присутствие духа, даже подбадривал других нелепыми шутками, когда их вели на арену. И Широ просто не может молча терпеть то, что делают с Олласом эти ублюдки.

Дверь открывается, и лениво подтягивающий штаны галра вваливается в его камеру.

— Ты что-то вякнул, или мне померещилось? — хмыкает он.

— Перестаньте, — повторяет Широ. — Оставьте его в покое!

Галра хохочет, сгибаясь пополам, долго и противно. Потом выпрямляется и цедит зло:

— Следи за языком, Чемпион. Не будь ты Чемпионом, давно бы лежал кверху задом, как эта агварийская шлюха. Впрочем, для сражений язык и не нужен, может, вырвать тебе его прямо сейчас?

— Попробуй, — Широ принимает стойку. С мечом было бы легче, но галра тоже безоружен, так что шанс побить его есть.

— Не трогай его, Синз, — второй галра встает на пороге камеры. — Заркон не одобрит, если Чемпиона покалечат не в бою.

— Везучий ублюдок, — помолчав, бросает Синз и косится на спутника. — Ты закончил?

— На сегодня да. Идем.

Дверь захлопывается, и Широ бессильно съезжает по стене на пол. Оллас еще долго хнычет, не сдерживаясь, проходящий мимо часовой приказывает ему заткнуться. Широ смотрит на свои по-прежнему сжатые кулаки. На сегодня все, но завтра эти галра вернутся. Или другие. У Олласа нет выбора, и Широ ничего не может с этим поделать. Тупая боль вгрызается в виски вместе с нелепой мыслью — почему Лотор обратил внимание именно на него? Оллас хочет жить не меньше, как и каждый здесь, и может быть, Лотор обошелся бы с ним не настолько жестоко. Может быть.

***
После боя Широ едва стоит на ногах, он добредает до камеры, то и дело цепляясь за стены. В ушах все еще голосит довольная толпа — Чемпион снова выжил, те, кто делал ставки на него, а не против, орали громче тех, кто крупно проигрался.

Он замирает в дверях камеры, так что охраннику приходится буквально втолкнуть его внутрь. На столе вместо обычного пайка едва ли не королевский обед. И Широ сразу догадывается, чья это инициатива. Но не понимает: прошло несколько дней, неужели Лотор так и не нашел того, кто добровольно согласился стать игрушкой? Или он и не искал?

Все внутри вопит, что нельзя проявлять слабость и принимать подачку, за которую, возможно, придется расплачиваться, но измотанному организму плевать. Если сейчас устроить демонстративную голодовку, завтра на арене Широ вообще не сможет двигаться. Поэтому он набрасывается на еду и не успокаивается, пока не подчищает крошки с последней тарелки.

Остаток дня проходит привычно. Олласа не трогают, зато несколько охранников срывают злость за то, что одного из них переводят в какую-то глушь, на другом его соседе — Парре. Того после их ухода сразу забирают в лазарет, Широ слышит, что Парр, скорее всего, не очнется, и злоба внутри борется с глухим отчаянием. Он думает о Земле, которую вряд ли когда-нибудь снова увидит, о звездном небе, любовь к которому в свое время привела его в Гарнизон. О тех, кто остался там, далеко, и, наверное, считают его погибшим. Они почти правы: Широ, конечно, будет бороться до конца, но его конец наступит в этой тюрьме, он не сомневается. А перед ним будут лишь мгновения ужаса, сплошные смерть, кровь и боль.

Широ упускает момент, когда отключается. И сперва кажется, что он все еще спит. А потом Лотор снимает шлем, скрывающий лицо, и белоснежные волосы рассыпаются по плечам, такие яркие в ночной темноте камеры.

— Вижу, мой подарок тебе понравился, — тихо говорит Лотор.

Широ резко садится, трет глаза. Посуды на столе уже нет, Широ так вымотался, что даже не услышал, кто и когда ее забрал.

— Зачем ты пришел? — спрашивает он, невольно отодвигаясь — недалеко, потому что почти сразу вжимается спиной в стену.

— Захотел, — улыбается Лотор, обнажая острые зубы.

— А это? — Широ кивает на стол. — Зачем?

— Ответ «захотел» тебя не устроит, да? Ладно, я решил, Чемпиону стоит лучше питаться, с тем пайком, который тут принято скармливать заключенным, даже поразительно, что ты все еще Чемпион.

— Я не единственный здесь, кто сражается, — выплевывает Широ. — А плохо кормят всех заключенных.

— Но не все из них Чемпионы.

— Конечно, — невольно усмехается Широ. — Важны только те, кто особенно бойко заводит толпу, да? А остальные — расходный материал.

— Тебя волнуют остальные? — Лотор смотрит с интересом.

— А тебе сложно это представить?

— У меня хорошая фантазия, — Лотор неожиданно садится рядом. Широ вжимается в стену, жалея, что не может вплавиться в нее, стать совсем незаметным. — Расскажи, почему.

— Ты серьезно? — хмурится Широ и сразу читает ответ на внимательном лице Лотора. — Ты серьезно. Ну хорошо. Я в одной лодке с ними. То, что для вас — веселье, для нас — постоянные страдания. Общие страдания сближают сильнее, чем общая радость.

— И ты хотел бы, чтобы они страдали меньше?

— Я хотел бы, чтобы они не страдали вообще.

— Я, к сожалению, не император, — усмехается Лотор. — Так что давай говорить о вещах, которые мне по силам.

— А что тебе по силам? Поддерживать своего фаворита?

— Допустим, я могу изменить меню для заключенных, — задумчиво говорит Лотор. — Думаю, убедить Заркона в целесообразности этого решения будет не сложно.

Стена уже не спасает, Широ чувствует, как сгибается тот внутренний стержень, что каким-то образом сохранял в нем присутствие духа. Лотор поймал его, Лотор нашел его слабость, и уж теперь-то заставит Широ заплатить за услугу. Безо всякого выбора. Широ с трудом вздыхает: пойти на унижение ради блага других, конечно, легче, но что-то медленно умирает в нем, словно растение, давно не видевшее воды.

— Значит, так ты понимаешь «взаимность»? — цедит он сквозь стиснутые зубы.

— О чем ты?

— О твоей несказанной щедрости. Я все еще буду должен то, чего ты хотел в первый раз, или ты что-то новое придумал?

— А для тебя это по-прежнему неприемлемо, — Лотор не спрашивает, он смотрит с отвратительным пониманием.

— Я по-прежнему пленник.

— И ты уже отказался. А я тебя услышал.

— Тогда к чему весь этот разговор?

— К тому, что я сделаю это. Поменяю меню. Потому что ты прав, — отвечает Лотор, резко поднимаясь. — Хорошие бойцы — не расходный материал.

И уходит. Широ долго смотрит в закрытую дверь, а потом снова трет глаза. Нет, не сон. И хотя далеко не факт, что Лотор выполнит то, о чем сейчас сказал, слабый огонек надежды в груди отказывается гаснуть, сколько бы Широ не повторял себе, что слова любого из галра — пустой звук.

***
— Это что, мясо? И салат из морепродуктов? Фрукты, я так скучал по вам! — будят Широ радостные голоса соседей.

— Ты слышал, что учудил надзиратель? — бурчит один из охранников, ведущий их на арену. — Теперь у заключенных такой же рацион, как у нас.

— Он свихнулся, — поддакивает другой. — Ставит нас на одну планку с ними?

— Решил, что так повысится выживаемость на арене. А зачем им выживать, когда в любой момент могут прислать замену?

— Не знаю, как вам, а мне уже нравится этот надзиратель, — шепчет Оллас, чтобы охранники не услышали. — Если он еще и девчонок будет присылать каждому, кто выстоит в бою, я ему памятник поставлю, когда выберусь и вернусь на Агвар.

Широ невольно улыбается. Оллас сумел пережить то, что с ним сделали галра, и даже снова начал сражаться. Хотя, скорее всего, это и просто маска, скрывающая настоящие эмоции, но даже такое оказалось бы по силам далеко не каждому. И маска вряд ли выдержит, если подобное повторится, но Широ надеется, что Олласу повезет. Тот заслужил.

Широ видит бодрые лица других знакомых бойцов. И огонек внутри вспыхивает ярким факелом, когда каждый из них побеждает в своих сражениях.

Это — известный механизм манипуляции: чтобы сделать человека счастливым, нужно забрать у него все, а потом вернуть какую-то мелочь. Вроде нормального обеда. Но Широ не хочется думать так. Они заработали эту мелочь неделями страха и боли, литрами пролитого пота и десятками шрамов.

И какое-то время все кажется не таким беспросветным, как прежде. Оллас без конца шутит, едва часовые удаляются от его камеры, остальные тоже осмеливаются разговаривать, и Широ узнает о множестве планет, каждая из которых не похожа на Землю, но он может представить их по тому, с какой нежностью описывают их жители. Он запоминает названия и ловит себя на мысли, что был бы не прочь посетить — если не все, то хотя бы парочку.

Впервые с момента заключения в этой тюрьме он хочет чего-то, кроме спасения, позволяет себе мечтать, как в детстве, когда смотрел на звезды и говорил родителям, что однажды обязательно полетит к ним, окажется близко-близко.

— А еще я хочу стать таким же сильным, как Чемпион! — заявляет Оллас.

— Чемпионом может быть только один! — отвечают из другой камеры.

— Ну, тогда пусть он просто продолжит побеждать. Пока он сражается, я верю, что и у меня хватит сил все это вытерпеть.

— Да, если бы не он, я бы давно перестал надеяться, что это когда-нибудь закончится.

— И я. Ты вдохновляешь нас, Чемпион. Если это слово вообще уместно, учитывая, что нам приходится выносить.

— Я тоже не сдаюсь только благодаря тебе!..

Широ слушает молча. Это так похоже на Гарнизон, где многие признавались ему, что стараются стать лучше, глядя на него, хотят добиться большего, воодушевившись его примером. Только там он находил слова для каждого, кто обращался к нему, и все казалось на удивление простым. Тренируйся, будь увереннее, четче формулируй цель и ты всего добьешься. Здесь это не работает, здесь цель всего одна — выжить. Выжить сегодня, выжить завтра, бездумно продолжать выживать. Широ только старается не умереть, и все равно умудряется стать примером для подражания. Но теперь, когда товарищи по несчастью говорят об этом вслух, он понимает, что будет держаться так долго, сколько сумеет, не сдастся, если это поможет другим не сдаваться тоже.

***
Все рушится в тот день, когда гладиатор-галра обезглавливает одного из его новых товарищей. Остальные возвращаются в камеры молча, и до самого вечера никто не издает ни звука. Тишина придавливает бетонной плитой — каждый понимает, что на месте новенького мог оказаться любой из них. И больше не хочется обсуждать красоты чужих планет, планы, которым не суждено воплотиться в реальность, и прошлое, отделенное от настоящего стенами этой космической могилы.

— Соскучилась, дырка? — нарушает тишину насмешливый голос, и Широ вскакивает на ноги.

— Отвалите от меня! — кричит Оллас. — Я еще могу сражаться!

— Значит, и подставлять задницу можешь. А нам понравилась твоя задница, — смеется галра. Широ слышит звуки ударов, короткие вскрики Олласа.

— Давай быстро, а то мне уже не терпится, — говорит второй галра.

Широ подходит к двери и бьет по ней кулаком. Оллас тихо всхлипывает, похоже, ему снова зажали рот, а голос галра вдруг раздается совсем рядом:

— Тише, Чемпион, хочешь крови — жди следующего боя.

Тот смотрит в крохотное окошко своими желтыми глазами, и этот цвет никогда еще не казался настолько холодным.

— Отпустите его, — произносит Широ, сцепив зубы.

Сердце бьется где-то в горле, бессильное отчаяние тугим узлом скручивает легкие.

— А не то что? Вышибешь дверь? Ну попробуй, мне даже интересно, хватит ли у тебя сил.

Широ заносит кулак, но не успевает ударить.

— Взять их, — доносится спокойный знакомый голос, и галра вскрикивает.

Широ не видит, что происходит за дверью, только слышит — звуки недолгой борьбы, шорох тела, которое волокут по полу, и низкий женский голос:

— Куда их теперь?

— Сами решайте, — отвечает Лотор. — Но чтобы здесь я их больше не видел.

— Животные, — с презрением произносит женщина, и через мгновение все стихает.

Широ не отходит от двери, это не какое-то особое шестое чувство, он просто отчего-то уверен, что Лотор еще там. Сердце колотится бешено, словно норовит пробить и грудь, и эту стальную преграду. Широ прожигает взглядом стекло, но Лотор так и не подходит к его камере. Успокаивается Широ, только когда слышит его удаляющиеся шаги. Возвращается к койке, садится и смотрит в пол. Он не понимает Лотора. Тот поступает так, что Широ каждый раз остается в недоумении. Потому что галра так не делают. Не испытывают сострадания, не осуждают своих, не обращают внимания, что происходит с заключенными вне арены, вообще не замечают их, только Широ повезло стать Чемпионом и запомниться.

Но Лотор тоже галра. Галра, которого презирают остальные. Это нелепый парадокс, но стоит Широ на секунду допустить, что Лотор и правда может оказаться другим, как мысль отказывается убираться из головы, требует подтверждения. Не словами — они уже были сказаны, и не раз, не делами — их хватает, чтобы зародить сомнение. Чем — Широ не знает, ему просто отчаянно хочется, чтобы в этом полном чудовищ мире оказался тот, кто способен поступать правильно. Не чтобы что-то доказать. Просто потому что не может иначе.

***
Широ помнит, как хлестала во все стороны кровь, заливая глаза, а сломанный нос болел так, что терпеть было невозможно. Последний удар уже умирающего соперника, от которого Широ не успел увернуться, и вот их уже двое. Двое мертвых бойцов, и ожидаемый финал для Чемпиона.

Умирать страшно. Белая пелена тумана обволакивает пронизывающей до самого нутра прохладой, больше ничего не болит, Широ вообще не чувствует тела. И это куда более жутко, чем видеть нового противника и осознавать, насколько тот сильнее и умелее. Потому что у каждого противника есть слабости, и Широ удавалось находить их до сегодняшнего дня. А смерть — это черта, за которой ничего не видно. За которой может оказаться что угодно — даже то, что будет во много раз хуже вынужденного рабства, изнуряющего боя или унижения. Широ надеялся подольше не узнать, что там.

Но он позволил убить себя.

— И что ты тут делаешь? — этого не должно быть после смерти. Лотор не может находиться там, он — среди живых. Он — какая-то безумная иллюзия, порожденная туманом.

— Я проиграл все, что у меня есть, а этот ублюдок выжил, — говорит кто-то другой. Галра? Снова? — Но если он умрет в лазарете, это ведь будет считаться как то, что он не выжил в бою.

— И ты решил просто добить его? Где твоя честь? Дождись, пока он снова сможет сражаться, и выступи против него.

— Это не вернет мне то, что я потерял. И кто ты такой, чтобы говорить мне о чести?

— Хочешь знать, кто я?

— Мне плевать. Я прикончу его и верну свои деньги. Арена только выиграет, если место Чемпиона займет кто-то другой, он и так прожил слишком долго.

— Ты не сделаешь этого.

— И кто же мне помешает? Ты? Я сражался в десятках боев, я убил сотни таких, как ты… — голос неожиданно обрывается, сменяется странным бульканьем, словно в горло галра неожиданно влили целый кувшин воды, и теперь он захлебывается, тонет на суше.

— Тебе помешает то, что ты слишком много болтаешь.

Белесый туман неожиданно прорезают красные всполохи. Широ бредит. Точно бредит. Значит, за чертой его ждало безумие — то, от чего он пытался сбежать в последние дни своей жизни. Напрасно. Все было напрасно. Кровь — верная подруга безумия, тоже здесь, она смешивается с туманом, стекает, словно капли неестественного красного дождя по стеклу. И Широ видит Лотора. Еще одно создание из его персонального ада. Странно, что он, не Майзакс, не другие гладиаторы. Лотор ведь ни разу не причинил ему боли.

— Вам не обязательно было делать это самому, — снова доносится женский голос.

— Да, мы бы остановили его, — еще один.

— Не важно, — говорит Лотор. — Вы проверили тот список, что я вам дал?

— Да, запрос на перевод их в трудовой лагерь готов, нужна только причина.

— Вот причина, — Лотор смотрит на что-то на полу. — Он проигрался и решил сорвать зло на заключенных, покалечил многих. Мне пришлось применить силу, чтобы остановить его.

Широ едва сдерживает усмешку. Даже после смерти, в плену безумия он думает о других. Тех, для кого трудовой лагерь станет спасением теперь, когда Чемпиона больше нет и некому вселять в них уверенность, что завтрашний день наступит.

— А что с Чемпионом? — снова подает голос невидимая женщина. — Этот был не единственным, многие считают, что хватит какому-то рабу убивать гладиаторов.

— Чемпион — моя забота.

Даже туман не способен скрыть лицо Лотора, когда тот смотрит на Широ в упор. Так близко, что Широ замечает крохотные красные капли на его волосах. И что-то, отдаленно напоминающее восхищение, в синих глазах. Широ видит его из-под полуопущенных век, и безумие отступает, пока он может смотреть на Лотора. Если это действительно то, что останется с ним за чертой на целую вечность, значит Лотор — лучшая часть этой вечности, и Широ хочется сказать ему что-нибудь. Не уходи. Не оставляй меня одного. Не сейчас.

Но в этом аду он лишен права голоса. И поэтому не может закричать, когда темнота как ненасытная черная дыра, затягивает и Лотора, и туман, и все мысли из головы Широ до тех пор, пока не остается только одна она.

***
Пробуждение далеко не самое лучшее в жизни Широ, но дарит надежду на то, что будут и похуже. Он осматривается и сразу узнает помещение. Только не понимает, как оказался здесь. Тянет руку к лицу, то ощущается как-то непривычно, и останавливает на полпути, услышав знакомый голос:

— Проснулся?

— Я жив, — Широ действительно не слишком в этом уверен. Он помнит бой. И удар, который по всему должен был раскроить ему череп.

— Да, — Лотор подходит к нему, осматривает критически. — Криокапсула тебя подлатала. Кость срослась, но шрам останется.

— Шрам, — Широ все-таки трогает лицо, проводит по полосе непривычно плотной кожи и сжимает губы.

— На вид не так уж ужасно, — произносит Лотор. — Я бы даже сказал, тебе идет.

— Я помню этот удар. Я должен был умереть.

— Никто не знал наверняка, выживешь ты или нет. Но у нас прекрасные технологии восстановления.

Широ вздыхает: и не поспоришь. На Земле после такого ранения он бы точно не отделался одним лишь шрамом.

— Раз меня восстановили, значит, я снова буду сражаться, — не спрашивает — констатирует факт он.

И пытается встать. Лотор ничего не делает, просто смотрит, как у него не получается. А потом отворачивается, принимаясь открывать и просматривать какие-то данные на экранах, и говорит, словно и не к нему обращается:

— Пока не будешь. В таком состоянии ты на арене и минуты не простоишь.

— Мне нужно, — сжимает кулаки Широ.

Он боится представить, как сказалось его отсутствие на остальных. Если все считают, что Чемпион, возможно, погиб, значит, они подавлены. Они не смогут бороться. Они умрут — по-настоящему.

— Нужно погибнуть? — хмыкает Лотор.

— Нужно быть там. Я нужен…

— Они в трудовом лагере, — Лотор поворачивается к нему. — Твои товарищи.

Озарение обрушивается на Широ многотонным космическим кораблем. Слова, которые он принял за бред угасающего сознания, слова, которые он так хотел считать правдой. Они действительно были сказаны?

— Ты отправил их в трудовой лагерь? — переспрашивает Широ.

— Не всех, — отвечает Лотор. — Только тех, у кого было меньше всего шансов продержаться в бою.

— Это… — Широ не знает, что сказать. Спасибо? Это великодушно? Зачем ты это сделал? — Тогда я все равно должен вернуться. Я нужен остальным.

— Ты нужен им живым, — твердо произносит Лотор. — Думаешь, им будет приятно посмотреть, как тебя на самом деле убьют? А именно это произойдет, если ты выйдешь на арену, не восстановившись до конца.

— Их убивают, пока я здесь. Там я, по крайней мере, дам им понять, что не сдался.

— Они уже это знают, — спокойно, как маленькому ребенку, объясняет Лотор. — Все знают, что ты выжил и вернешься на арену. Когда будешь к этому готов. А теперь будь добр, не пытайся сбежать, я все равно тебе не позволю. Просто отдыхай.

Он снова скрывается в соседнем помещении, а Широ бессильно валится на кровать. Голова словно забита ватой — неподъемная. Шрам, да, и, видимо, такая рана не способна бесследно исчезнуть даже с помощью чудесных технологий галра. Но Лотор не говорит, что Широ больше никогда не сможет сражаться. А значит, нужно просто смириться и подождать.

Это Широ умел всегда. Правда, раньше он ждал чего-то хорошего и интересного: новых знакомств, начала учебы и выпускного, многообещающих миссий и далеких полетов в места, о которых большинство землян могли узнать только из выпусков новостей. Ждать момента, когда снова будешь сражаться за право прожить еще один день — это как-то слишком.

Поэтому он цепляется за сказанное Лотором «Просто отдыхай», и вскоре действительно засыпает, так легко и быстро, как ни разу не удавалось, пока он находился в камере.

***
Следующее пробуждение дается легче. Широ даже умудряется встать. Ничто не способно заставить еще слабое тело двигаться, как естественная потребность отлить и нежелание делать это под себя. А шум текущей воды только усиливает необходимость: сколько вообще Широ этого не делал? Он даже не знает, сколько времени провел вот так, в отключке. Часы, дни?

Где в покоях Лотора уборная, он понятия не имеет, поэтому идет на звук, доносящийся из соседнего помещения. Приоткрывает дверь и замирает на пороге, осматриваясь. Первой в глаза бросается душевая кабина, за запотевшими стеклами которой он различает силуэт Лотора. А потом видит меч. Тот самый, которым Лотор сражался с ним в единственном бою, окончившимся для Широ поражением.

Это какой-то дурацкий подарок судьбы, думает Широ, вмиг забывая о естественных потребностях. Вряд ли в душевой у Лотора есть еще один меч, хотя, конечно, от него чего угодно ждать можно. Но, скорее всего, тот сейчас увлечен своим занятием: голый, мокрый и идеально доступный для плана, о котором Широ и думать забыл.

Он старается двигаться бесшумно, берет меч и прикидывает. Убить Лотора он не сможет, даже если тот вообще не станет сопротивляться. Просто не сможет, не теперь. Но заставить вывести себя из тюрьмы, усадить в шаттл и дать улететь — вполне.

Только что потом? Широ не знает, где он, возможно, это другая галактика, и до Земли без точных координат он не доберется: не факт, что Лотор даст их. Не факт, что вообще в курсе, где находится такая планета.

Может быть, Широ что-то придумает, там, на пути к свободе. Мысль о которой теперь не кажется такой удачной. Потому что пока он будет бороздить космическое пространство, пытаясь добраться до Земли наугад, здесь ежедневно будут гибнуть те, в ком он поддерживал стремление выжить. Он станет предателем для них, а они будут преследовать его во снах.

Но главное — не это. Главное — то, что он просто не может поступить так с Лотором. Не после всего, что тот сделал. Для него, для других. Улететь и оставить Лотора в одиночку разбираться с тем, почему Чемпион, символ арены, раненый боец, чье возвращение было лишь вопросом времени, вдруг испарился из места, откуда выносят только вперед ногами. Лотор будет отвечать за это — перед императором, перед галра, которые считали его слабаком — и с радостью укрепятся в этом мнении. Возможно, его убьют.

Возможно, Широ должно быть плевать. На Лотора, на всех, он пережил достаточно мучений здесь, он заработал шрам, который будет напоминать о них всю оставшуюся жизнь.

Но ему не плевать. Есть жизнь хуже смерти. И до конца дней знать, что предал тех немногих, кто считали тебя чем-то большим, нежели безвольным рабом — совсем не та жизнь, которую он хочет прожить.

Он возвращает меч на место, и отступает, как раз когда Лотор выключает воду. И выходит из душевой, даже не потрудившись прикрыться.

— О, ты тут, — едва заметно улыбается он, скручивая волосы в жгут и отжимая. — Тогда не будешь так добр, не подашь полотенце?

— Я вообще-то искал, где отлить, — Широ отворачивается, но Лотор успевает отпечататься на сетчатке — голый, идеально сложенный, такой…

— Это не долго, оно прямо сзади тебя, — говорит Лотор, и Широ швыряет полотенце через плечо. — А уборная чуть дальше, но если ты не повернешься, рискуешь упасть и заработать новую травму.

Широ разворачивается резко, надеясь, что Лотор уже прикрылся, но тот, словно нарочно, вытирает полотенцем кончики волос. И Широ выдыхает сквозь зубы и проходит мимо него, стараясь не коснуться.

Уже закончив со всеми делами в уборной, он все еще стоит прислонившись лбом к холодной стене. Плохо, все совсем плохо. Потому что он больше не думает о Лоторе, как об отвратительном монстре, жаждущем сделать из него безвольную куклу для утех. Он вообще не должен думать о Лоторе, тем более так, но это выше его сил. И ни все знания о чудовищных поступках галра, ни все мгновения ужаса, которые Широ воскрешает в памяти, ни собственное изуродованное лицо, отражающееся в зеркальной поверхности стены не перевешивают того факта, что он хочет. Хочет Лотора, безо всяких услуг и одолжений, без мыслей о том, в кого превращает это желание его самого.

Он хочет Лотора, потому что Лотор нравится ему. И с этим придется смириться, потому что обманывать себя Широ никогда не умел.

***
— Почему ты держишь меня тут? — спрашивает Широ, когда они заканчивают с обедом. — Разве я не должен быть в лазарете?

— Там для тебя небезопасно, — отвечает Лотор. — Есть те, кому выгодна твоя смерть. А Заркон пока что желает, чтобы ты продолжал сражаться.

— Заркон, — произносит Широ. — Император. Разве не все здесь пляшут под его дудку?

Он хмуро смотрит на Лотора, а тот беззаботно вертит в пальцах столовый нож. Наконец отвечает:

— Иногда азарт слишком затуманивает мозги. А ставки на Чемпиона всегда выше остальных. Многие потеряли все, ставя на твое поражение. А когда теряешь все, перестаешь задумываться о последствиях. Тебе ли не знать?

Лотор многозначительно улыбается, и Широ отводит взгляд. В пустой тарелке — ничего интересного, ничего такого, что заставило бы забыть, как пришел к Лотору с мечом, рассчитывая победить, и как быстро тот растоптал его хрупкую надежду в пух и прах.

— Их я могу понять, — говорит Широ. — Но о чем думал ты?

— Поясни.

— Когда предлагал мне остаться. Больше не выходить на арену. Заркон ведь и тогда хотел, чтобы я продолжал сражаться.

Широ поднимает глаза, теперь это молчаливая битва взглядов, которую он собирается выдержать. Впрочем, Лотор так и не отворачивается, и азартный блеск его зрачков снова короткой вспышкой отражается от каждого нерва. Широ стискивает кулаки под столом. Ждет.

— Зачем тебе знать? — Лотор откладывает нож в сторону, но прожигать Широ взглядом не прекращает. — Ты ведь отказался.

Широ коротко выдыхает: действительно, с чего он решил, что Лотор станет ему отвечать? Но мысль не отпускает: тот на самом деле собирался пойти против воли императора? Или всему есть другое, более простое объяснение?

Он продолжает думать, когда возвращается в кровать и слушает, как Лотор чистит меч в соседнем помещении. Что-то не так, неправильно, непонятно, каждым своим поступком Лотор выбивается из привычной схемы поведения галра: убивай, бери, получай и не спрашивай. Широ не может так, ему нужны ответы, но и требовать их он не имеет права. Лотор и так делает для него больше, чем Широ мог бы рассчитывать.

Лежать и смотреть в потолок, где, пусть и искаженное из-за расстояния, но все же отражается его обезображенное лицо, вскоре становится невыносимо. Широ встает и заходит к Лотору. Только поймав удивленный взгляд, понимает, что нужно было бы постучаться, но поздно уже.

— Ты водишь его за нос, — говорит он.

— Опять про Заркона? — вздыхает Лотор. — А я-то уж обрадовался, что ты решил просто со мной побеседовать.

— А это чем не беседа? — Широ придвигает стул и садится: долго держаться на ногах он все еще не может. — Ты убил того галра, что хотел убить меня? Я думал, мне мерещится, но теперь уже так не думаю.

Лотор молчит, продолжает медленно водить тканью для чистки оружия по острому лезвию.

— Разве это не прерогатива императора? — продолжает Широ. — И ты отправил здоровых бойцов в трудовой лагерь? Разве это тоже не?..

— А еще я запретил галра приходить в сектор, где держат заключенных, — кивает Лотор. Натертый до блеска меч в его руках выглядит угрожающе. — И слежу, чтобы охранники не распускали руки. Хотя Заркона все устраивало.

— То есть ты нарочно бросаешь ему вызов? — хмурится Широ. — Тебе жить надоело?

— Нет, я люблю жизнь. В этом месте, конечно, сложно наслаждаться ей, но все мы тут не навсегда, — улыбается Лотор.

Широ не сводит глаз с меча, еще недавно он мог воспользоваться им и поставить точку в своем пребывании здесь, но не стал. А сейчас, с каждым новым вопросом он буквально чувствует, как это сверкающее лезвие приближается к его горлу, опаляет его холодом металла. Но уже не может перестать:

— Ты хочешь быть императором? — выдает он последнюю, самую опасную догадку.

— Каждый первый здесь хочет им стать, Широ, — усмехается Лотор. — Но никто не рискнет бросить вызов Заркону.

— Тогда… Я не понимаю. Тебя.

— Тебе и не нужно.

— Но ты рискуешь! — вспыхивает Широ. — И ради чего? Он казнит тебя, когда узнает, что ты делаешь. А он узнает. Каждый первый здесь считает, что будет лучшим надзирателем, чем ты!

Лотор откладывает меч, смотрит пронзительно, отчего Широ не может успокоить дыхание. Он пытается взять под контроль вдохи и выдохи, но это становится сложнее, когда Лотор подходит и встает перед ним, так, что приходится запрокинуть голову, чтобы смотреть ему в глаза.

— Ты тоже так считаешь? — спрашивает он.

— Нет, — говорит Широ. — И после того, что ты сделал, заключенные на тебя молиться будут. Но галра…

— Волнуешься за меня?

Вопрос острой сталью врезается в грудь, выпускает из легких последний оставшийся воздух, и ответить невозможно, когда так трудно дышать, а все слова в голове смешались в сумбурную кашу. Как пришло к этому? Через темный путь страха, недоверия, тысячи тысяч сомнений — к тому, что Широ действительно не хочет, чтобы Лотора вот так глупо не стало.

— Я не ошибся в тебе, — не дожидается Лотор. — И тебе не о чем волноваться. Я могу за себя постоять. Тебе ли не знать?

Широ снова думает, что это: беспечная самоуверенность или непроходимая глупость. И теперь все сложнее, потому что в какой-то момент Широ стало не все равно.

***
Всего пара часов одиночества в роскошных, по сравнению с камерами, покоях надзирателя, и Широ на стену готов лезть со скуки. Лотор сказал, что хочет посетить арену, Широ, разумеется, должен был остаться. И теперь, пересмотрев кучу записей на незнакомом языке, изучив вдоль и поперек неизвестную технологию, благодаря которой экраны возникают прямо в воздухе, он начинает немного понимать Лотора.

Тот практически не выходит из этих помещений. Не общается со своими — какое удовольствие общаться с теми, кто считает тебя отбросом? Есть еще женщины — Широ слышал только их голоса, но они обращались к Лотору с почтением. Похоже, они — его глаза и уши в этом месте. Не больше, иначе Лотор не стал бы проводить столько времени с рабом-гладиатором с никому не известной планеты. Возможно, женщины его вовсе не интересуют, этим Широ не удивишь, его взгляды тоже далеки от традиционных, но при этом оставляют ему в два раза больше вариантов.

И все же Лотор просто мог бы показать своим, что с ним стоит считаться. Добиться уважения не составило бы труда, с его-то силой и умениями. Но он почему-то предпочел сложный путь простому.

Широ меряет помещение шагами, заставляя тело вспоминать — как двигаться, как держаться прямо, как отбивать атаки и уклоняться. Это не помогает совсем выкинуть из головы мысли о Лоторе, но на какое-то время их сменяют другие.

«А разве ты сам не сделал так же? — внутренний голос звучит издевательски. — Не предпочел сложный путь простому?»

Именно. Именно это он сделал, но не без причины. А какая причина движет Лотором?

Широ разворачивается, делая выпад, и запястье снова сжимает горячая рука.

— Тише, Чемпион, — усмехается Лотор. — Понимаю, что тебе не терпится вернуться на арену, но быть твоим спарринг-партнером не входит в мои планы.

— Как все прошло? — Широ отдергивает руку.

— Я видел только один бой. Заключенный победил, правда, после этого попал в лазарет. Думаю, стоит тоже отослать его в лагерь.

Широ не пытается узнать, кто это был, вряд ли Лотор помнит имена каждого здесь.

— Ты поступал бы так же, если бы стал императором? — слова вырываются прежде, чем Широ успевает решить, насколько вообще уместно спрашивать о таком.

— Ты предлагаешь помечтать? — Лотор садится на кровать и снимает шлем, Широ снова видит его лицо: озадаченное.

— Я предлагаю пообщаться, — он садится напротив. — Как ты там говорил: когда двое разговаривают и не пытаются друг друга убить?

— Ты быстро осваиваешься, — усмехается тот. — Хорошо. Давай пообщаемся. Я поступал бы так же, если бы стал императором. За небольшим исключением: я бы не остался на посту надзирателя.

— Но галра… твой народ не одобрил бы подобную слабость, не так ли?

— Мой народ привык к тому, как правит Заркон. Привык принуждать там, где можно договориться. Захватывать и разрушать там, где можно убедить присоединиться добровольно.

Лотор говорит так, словно и правда не раз уже представлял себя у штурвала империи, и Широ невольно ощущает, что каждое произнесенное слово несет в себе смысл. Это не агрессия, это дипломатия. Тот самый выбор, что Лотор предложил ему при первой встрече, только не для одного раба — для целых народов.

— А арена? — спрашивает он. — Это излюбленное развлечение галра.

— Я бы не расформировал ее, если ты об этом, — пожимает плечами Лотор. — Но нашлось бы много бойцов, согласных сражаться за определенную цель. Деньги, права, честь. Арена бы не простаивала, поверь.

И Широ верит. То, о чем говорит Лотор — это обычный спорт, который вполне себе развит и на Земле. Гонки, бои без правил, прочий экстрим — люди делают все это, и заработок — далеко не всегда единственное, что вынуждает их заниматься подобным. Есть еще стимул, желание быть лучшим, чемпионом. Даже если твой байк может перевернуться на трассе и оставить тебя без головы.

— Почему никто не додумался до такого раньше? — говорит он.

— Потому что Заркон не собирается ничего менять, — бесцветно произносит Лотор и тут же переводит тему: — А о чем мечтаешь ты, Широ? Помимо свободы и возвращения на родную планету, разумеется.

— Ты все еще не император, я помню, — невольно улыбается Широ, хотя вопрос сбивает с толку. Все, о чем он мечтает, Лотору не по силам. Или по силам, но будет означать, что нависший над Лотором карающий меч опустится еще ниже. Поэтому Широ не говорит ему про диверсию, побег для всех заключенных и изменения правил боя, чтобы ни один из бойцов не должен был умереть в финале. «Победа или смерть» — девиз галра и главное правило на арене. Изменить его Лотор не в состоянии. — О космосе. Я о нем мечтал, сколько себя помню.

— Хочешь снова его увидеть?

Предвкушение вспыхивает внутри мириадами звезд, о которых Широ тоже старался больше не думать. К чему забивать мозги тем, что осталось где-то далеко и до чего уже не добраться. Но сейчас, глядя на Лотора, Широ почему-то кажется, что тот способен на все.

***
Если не на все, то на многое. Лотор отводит его в еще одно помещение, набирает код подтверждения на панели, и сплошная стена отъезжает в сторону, открывая иллюминатор.

За которым — темное небо и сверкающие пятна звезд, таких далеких и близких одновременно. Широ едва не прилипает к стеклу лицом, грудь давит тупая тоска — у него впереди было столько полетов, столько возможностей побывать там, куда не ступала еще нога человека. Кербер был только началом, отправной точкой, за которой Широ видел свое полное приключений и новых эмоций будущее.

— Что не так? — Лотор кладет руку ему на плечо, и Широ не пытается ее сбросить. — Это ведь то, чего ты хотел?

— Хотел, — вздыхает Широ. — Хочу.

— Я отвел бы тебя сюда раньше, если бы сказал.

— Я могу побыть один? — спрашивает Широ. — Я не сбегу, если что. Куда тут бежать?

Он нервно усмехается и снова припадает к иллюминатору. Шаги Лотора стихают, а Широ все смотрит и смотрит на проносящиеся мимо звезды, планеты, скопления и облака космической пыли.

И скорость, с которой движется корабль, словно выметает такую же пыль у него из головы. Оставляет там только ясные, как утреннее небо над Гарнизоном, мысли. Они все заложники здесь, вот в чем причина. Все те, кто оторван от родных планет и заперт за стальными дверями камер. Он сам, решивший сражаться, не потому что это шанс однажды стать свободным, а потому что ярость в нем почти победила сострадание, и ненависть к чудовищам едва не поглотила все, что делало его человеком. И Лотор, который своими поступками возродил в Широ веру в существование справедливости среди этого кровавого безумия.

Лотор, не предпринимающий попыток смешать его с грязью. И Широ, чувствующий, что нет в Лоторе никакой грязи.

***
Лотор уже разделся, готовясь ко сну, и это даже удобно: Широ понятия не имеет, как снимается эта дурацкая броня, и что еще было под ней.

— Это благодарность? — Лотор верно распознает решимость в его взгляде.

— Нет. И не обмен услугами. Просто я захотел, — хмыкает Широ.

Так близко Лотор еще привлекательнее, его лицо — скопление линий: четких — вдоль скул, едва различимых — от уголков глаз. Ладони чешутся от желания потрогать, ощутить, какова на ощупь эта бледно-лиловая кожа, такие же мягкие волосы, какими кажутся. Лотор словно угадывает желание, проводит пальцем по шраму, пересекающему лицо Широ, наклоняется. Впивается в губы жадным поцелуем, от него пылают щеки и в паху становится тяжело и жарко.
И это неправильно — чувствовать Лотора всем телом, ощущать его близость кожей — Широ ведь не раздет даже. А Лотор не трогает, его ладони лежат на плечах, и Широ усилием воли заставляет себя отстраниться.

Лотор улыбается, и Широ невольно думает, действительно ли его зубы такие острые, как выглядят.

— И ты не меняешь свою жизнь на это, так? — спрашивает Лотор.

— Так, — бормочет Широ ему в губы. — Я вернусь на арену. Если это тебя не устраивает...

— Меня не устроит, только если в процессе ты передумаешь, это будет грубо, не считаешь?

— Я не передумаю!

Широ вздрагивает от нового поцелуя, зубы у Лотора все же острые, но не настолько, чтобы касаться их языком было больно. Все тело пульсирует желанием, когда он выпутывается из одежды, и Лотор утягивает его в кровать, его кожа ощущается словно огонь, только если огонь может не сжигать дотла. Широ хочется чувствовать его каждой клеточкой, он прижимается бедрами к бедрам, проводит носом у шеи, втягивая непривычный, будоражащий запах. Целует, прикусывая кожу, проводит ладонями по крепким плечам и смотрит на налитой, твердый член.

— Как тебе нравится? — выдыхает он.

— Да ты полон сюрпризов, Широ! — усмехается Лотор.

— Это еще почему?

— Не ожидал, что ты станешь рассматривать разные варианты.

— Не знаю, как принято у вас, хотя нет, знаю, но лучше бы не знал… — странно думать о таком, дрожа от возбуждения, но Широ и правда считал, что Лотор просто сделает все так, как посчитает нужным. А Широ примет это, раз уж сам напросился. — Но у нас обычно интересуются желаниями партнера.

— Пока что у меня складывается впечатление, что у вас принято забалтывать партнера, пока тот не уснет, — Лотор смотрит на него из-под полуприкрытых век.

— Ты болтаешь больше меня! — возмущается Широ.

— Ладно, — Лотор проводит рукой по его спине, заставляя трястись еще сильнее. — Я хочу тебя. Как — решай сам.

Широ рывком прижимается к нему, теперь расплавленный огонь течет по его венам. Он кусает удивленно приоткрытые губы, проводит раскрытыми ладонями по обнаженному торсу, трется лицом о подрагивающий плоский живот. Лижет от пупка до солнечного сплетения и отстраняется, разглядывая. Мягкая лиловая кожа, интересно, темнеет ли она от солнца, грубеет ли от холода? На левом боку — рваный росчерк длинного шрама — Широ пробует его языком, солоноватый от пота, рельефный.

— Я никогда не делал этого с кем-то таким, как ты, — все-таки решается признаться он, хотя Лотор ясно дал понять, что не нужно разговоров.

— С врагом?

— С представителем другой расы.

— Мы похожи больше, чем ты думаешь, — усмехается Лотор. Он очень старается лежать смирно, но Широ видит, как ему нравится то, что он делает — руками, губами, языком.

— Я уже понял.

Лотор беззвучно смеется и наконец отмирает. Резко толкает Широ и перекатывается на него, сдавливая коленями бедра. Наклоняется к уху, будто случайно цепляя зубами мочку:

— Не только внешне, Широ. Не только.

Широ именно это и подразумевал, но все, в чем он может сравнить себя с Лотором, проносится мимо, как те звезды за стеклом иллюминатора. От нахлынувшего возбуждения тяжело дышать.

Мозолистая от рукояти меча рука плотно обхватывает член. Ногами Лотор бесстыдно стискивает бедро Широ, давая понять, как сильно хочет сам.

Ладонь сжимается крепче, твердый член проезжается по бедру, оставив влажный след. Не терпится. Настолько, что Широ на что угодно уже готов, только бы получить разрядку.

А Лотор наклоняется и накрывает губами губы, Широ отвечает, врывается в горячий рот языком.

Лотор стонет: пылающий, страстный, безудержный. Трется членом о член, царапает короткими ногтями плечи, а когда Широ запускает ладони в его волосы, пропускает этот белый шелк сквозь пальцы — стонет еще громче, не замолкает ни на миг. Приходит в себя, только когда член Широ утыкается промеж его ягодиц. Приподнимается, отклоняется назад невообразимо гибко, Широ, пользуясь моментом, цепляет губами твердый темный сосок, и Лотор шипит и жмурится.

Широ чувствует его пальцы на своем члене, влажные от чего-то, до чего Лотор умудрился дотянуться, тот коротко мажет ими себя между ягодиц, и теперь не сдерживается уже Широ — выдыхает восхищенно, не в силах оторвать взгляд.

Лотор явно знает, что делать, лучше него: он направляет, подстраивается, чтобы было удобнее, подгоняет. Никто и никогда еще не стискивал нутром так невероятно туго, никто не отдавался Широ так восхитительно самозабвенно. Лотор двигается, срываясь то на стоны, то на хрипы, трется сочащимся членом о живот Широ, и держит его взглядом, не отворачиваясь, даже не моргая.

Широ снова зарывается пальцами в мягкие длинные пряди, заставляет откинуть голову и метит поцелуем-укусом нежную кожу на шее. И ускоряется, чувствуя Лотора изнутри и снаружи, теряясь в его запахе — и этого все равно мало, мало, слишком мало. Низ живота сводит судорогой удовольствия, Широ протискивает руку между их животами и нащупывает мокрое. Лотор подрагивает на нем, тяжело дыша, упирается руками Широ в грудь и произносит почти виновато:

— Давно не было. Если честно, не думал, что продержусь так долго.

Широ просто не может ничего на это ответить, если это — давно не было, то сколько же Лотор способен не вылезать из постели, если делать это каждый день? Поэтому он просто скатывает Лотора с себя, вытягивается на кровати и смотрит в потолок.

— Понравилось? — спрашивает он.

— Вполне.

— Этого ты хотел с самого начала? — Глупо вспоминать сейчас, но несмотря на удовольствие, Широ осознает, что все время находился в замкнутом круге, который в итоге привел его в ту точку, из которой он, как казалось, успешно сбежал.

«Сам. Ты пришел сам», услужливо подсказывает внутренний голос.

— Не поверишь, но нет, — отвечает Лотор.

— Тогда почему?.. — хмурится Широ.

— Хотел узнать, что ты из себя представляешь. И ты меня не разочаровал.

«Я обречен на взаимность», всплывает из глубин памяти, и Широ не гонит мысль. Наоборот, позволяет ей затопить сознание непривычным теплом, стать еще одной частью стержня, который не дает ему сломаться.

— Ты тоже, — произносит Широ. — Не разочаровал меня.

Лотор одаривает его довольной усмешкой и, перевернувшись на живот, утыкается лицом в подушку.

@темы: Негатив, NC-17, Текст, Команда Лотора, Стадия I

---

Негатив, арт

[LOtoreal]

Название: Империя наносит ответный удар
Автор: L'Otoreal
Форма: арт
Пейринг/Персонажи: Сендак/Лотор
Категория: слэш
Рейтинг: PG-13
Тема: негатив
Примечание: кроссдрессинг; по клику откроется в полном размере в новом окне

@темы: Негатив, PG-13, Визуал, Команда Лотора, Стадия I